Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

36 бутылок амонтильядо – Duff Gordon's V.O.[597];

36 бутылок белого вина – Valmur, 1934 [шабли];

36 бутылок портвейна – Fonseca, 1912;

36 бутылок кларета – Château Léoville Poyferré, 1929;

24 бутылки виски – Fine Highland Malt;

12 бутылок бренди – Grande Fine Champagne, 1874 [66-летний – ровесник Черчилля];

36 бутылок шампанского – Pommery et Greno, 1926 [впрочем, его любимым шампанским оставалось Pol Roger][598].

Эти напитки быстро размещал в винном погребе Чекерса специальный сотрудник фонда – «дворецкий Правительственного фонда гостеприимства», некий мистер Уотсон, точно отмечавший их расположение в стеллажах для бутылок. Он жаловался, что ячейки помечены бессистемно; в ответ ему тотчас же прислали специальные карточки, призванные исправить данное упущение. Сэр Эрик Крэнкшоу, администратор фонда, в письме, адресованном Грейс Лэмонт, изложил четкие правила использования этих бутылок. Вина следовало подавать, лишь когда устраивался прием для «гостей из зарубежных стран, доминионов, Индии или колоний». Перед каждым мероприятием Черчиллям следовало проконсультироваться с Крэнкшоу, «и я сообщу вам, следует ли использовать вина, предоставленные "Правительственным фондом гостеприимства", в ходе данного визита». Крэнкшоу поручил мисс Лэмонт вести точные записи в «журнале винного погребка», предоставленном фондом, – указывая, в частности, имена гостей и потребленные вина; этот журнал предполагалось каждые шесть месяцев подвергать аудиту. Впрочем, этим дело не ограничивалось. «После проведения делового завтрака или обеда, – писал Крэнкшоу, – прошу вас заполнять анкету, образчик которой прилагаю: в ней следует указывать тип приема, количество гостей, объем употребленных вин. Заполненную анкету надлежит возвращать мне для отчетности и учета».

Многие другие продукты, не подвергаясь нормированию, тем не менее были дефицитными. Один американец, посещавший страну в это время, обнаружил, что в Selfridges[599] он может купить шоколадный торт или лимонный пирог с безе, но какао нигде не найти. Дефицит товаров сделал некоторые области гигиены более проблематичными, чем прежде. Женщины быстро заметили, что прокладки достать все труднее. Ощущалась опасная нехватка по меньшей мере одной марки туалетной бумаги – как выяснил сам король[600]. Правда, с этим дефицитом он справился, договорившись о прямых поставках из британского посольства в Вашингтоне. С монаршей сдержанностью он писал своему послу: «У нас все меньше определенного типа бумаги, которая производится в Америке и которую невозможно раздобыть здесь. Одна-две упаковки по 500 листов, присылаемые с разумными промежутками, были бы весьма желательны. Вы наверняка поймете, что имеется в виду. Название начинается с буквы B!!!» Историк Эндрю Робертс пришел к выводу, что речь идет о мягкой туалетной бумаге Bromo.

Частота и предсказуемость авианалетов вскоре позволила лондонцам, склонным к использованию общественных бомбоубежищ, выработать совершенно новый распорядок дня: утром они покидали выбранное ими убежище, чтобы отправиться на работу, а в сумерках возвращались туда. Некоторые убежища стали выпускать собственные журналы и новостные бюллетени – Subway Companion [ «Спутник обитателя метро»], Station Searchlight [ «Станционный прожектор»] и Swiss Cottager [ «Житель "Суисс-Коттедж"»] и т. д. Последнее издание нарекли в честь недавно построенной станции глубокого залегания «Суисс-Коттедж», которую теперь использовали в качестве бомбоубежища. Станцию, в свою очередь, назвали в честь одного из ближайших пабов, который напоминал по внешнему виду швейцарское шале. Первый выпуск Cottager начинался такими словами: «Приветствуем наших еженощных спутников, наших временных пещерных жителей, наших спящих компаньонов, сомнамбул, храпунов, болтунов, всех, кто населяет станцию "Суисс-Коттедж" линии Бейкерлоо от заката до рассвета»[601]. Редактор, обитатель убежища по имени Дор Силвермен, обещал выпускать свое издание от случая к случаю («в таком же рваном ритме, в каком Гитлеру являются галлюцинации») и надеялся, что оно будет выходить очень недолго.