Страх и ненависть в Лас-Вегасе

— Ну, пожалуйста, Не говори мне таких вещей. Не сейчас. — Он жестом попросил официантку принести еще два виски. — Последняя стопка. Сколько ты можешь мне одолжить?

— Не много, а что?

— Мне надо уходить.

— Уходить?

— Да, валить из страны. Сегодня вечером.

— Спокойно, через несколько часов тебя отпустит.

— Нет, я серьёзно.

— Джордж Метески тоже был серьезный. И смотри, что с ним сделали.

— Не еби мне мозг! Еще час в этом городе и я кого-нибудь грохну!

Я понял, что он на грани. Та самая страшная острота ощущений на пике мескалинового прихода.

— Ладно, я одолжу тебе денег. Давай выйдем и посмотрим, сколько у нас осталось.

— А мы сможем выйти?

— Ну … зависит от того, до скольких человек мы доебемся по пути отсюда до выхода. Ты хочешь выйти по-тихому?

— Я хочу выйти по-быстрому.

— Ладно, расплачиваемся и медленно встаем. Мы оба удолбаны. Путь будет долгий. — Я крикнул официантку. Она подошла со скучающим видом, адвокат поднялся.

— Тебе платят за случку с медведем? — спросил он.

— Что?

— Это он шутит, — сказал я встряв между ними. — Эй, док, пойдем вниз, поиграем. Я довел его до края карусели, но он не хотел сходить, пока та не остановится.

— Она не остановится, — сказал я. — Она вообще не останавливается. — Я сошел и повернулся, ожидая его, но он застыл на месте … я не успел его выхватить и он уехал.

— Стой на месте! — крикнул я — Сейчас вернешься по кругу!

Он тупо глядел вперед перекошенными от страха и растерянности глазами. Но не пошевелил и мускулом, пока не сделал круг.

Я дождался, пока он очутился напротив меня и вытянул руку, чтобы его схватить — но он отпрыгнул и поехал по второму кругу. Я сильно занервничал. Я был на грани. Казалось, бармен наблюдает за нами.

Карсон-сити, подумал я. Двадцать лет.

Я залез на карусель, и быстро зашел к нему вдоль барной стойки со спины. Когда мы оказались на нужном месте, я столкнул его. Шатаясь, он побрел по проходу, потерял равновесие и, издав истошный вопль, врезался в толпу … покатился как бревно, потом резво поднялся на ноги, сжал кулаки и стал высматривать, кого бы ударить.

Я подошел к нему с поднятыми руками, изображая улыбку. «Ты навернулся, — сказал я. — Пойдем».

В этот раз на нас действительно все смотрели. Но этот болван не двинулся с места, а я знал, что будет, если я схвачу его.

— Ладно, стой здесь, за тобой сейчас придут. Я пошел.

Я быстро зашагал к лестнице, не обращая на него внимания.

На него это подействовало.

— Видал? — спросил он, поравнявшись со мной. — Какой-то козел пнул меня в спину.

— Наверно бармен, — сказал я. — За то, что ты сказал официантке.

— Господи! Давай выбираться отсюда. Где лифт?

— К лифту не подходи. Они только этого и ждут … запрут нас в стальном ящике и спустят в подвал. — Я обернулся, но никто за нами не шел.

— Не беги. Им нужен только повод, чтобы расстрелять нас.

Он кивнул, вроде понял. Мы быстро миновали большую аллею аттракционов: тир, тату-салоны, менялы и сладости, прошли ряд стеклянных дверей и спустились по газону к стоянке, где нас ждала «Большая красная акула».

— Поведешь ты, — сказал он. — Кажется, со мной что-то не то.

7. Параноидальный ужас … и жуткий призрак содомии … сверкание ножей и зеленые воды

Доехав до «Минт», я припарковался напротив казино, за углом у автостоянки. Не стоит лезть на рожон в вестибюле. За пьяных мы никак не сойдем. Мы оба перевозбуждены. Повсюду вокруг нас чрезвычайно угрожающие вибрации. Мы кинулись бегом через казино и дальше вверх по эскалатору в конце зала.

До номера мы добрались никого не повстречав — но замок не отпирался. Адвокат отчаянно с ним возился. «Суки, поменяли нам замок, — застонал он. — И наверняка устроили обыск в комнате. Господи, нам конец». Вдруг дверь распахнулась. Мы замерли, потом метнулись внутрь. Всё чисто. «Запри дверь на все засовы», — сказал адвокат. Он разглядывал два ключа от номеров. Подняв ключ с номером 1221 он спросил: «А этот откуда?»

— Номер Ласерды, — сказал я.

Он улыбнулся: «Да, точно. Я решил, пригодится».

— Зачем?

— Давай поднимемся к нему и вытащим его из постели струей из пожарного шланга, — предложил он.

— Нет, лучше к нему не соваться. У меня такое чувство, что он нас почему-то избегает.

— Ты прикалываешься? Этот португальский сукин сын опасен. Он следит за нами как ястреб. — Он искоса посмотрел на меня. — Ты что, с ним сговорился?

— Я позвонил ему, пока ты мыл машину. Он сказал, что сегодня ложится, чтобы завтра быть на старте к рассвету.

Адвокат не слушал. Он издал страдальческий вопль и ударил в стену кулаками.

— Вот козёл! Я знал! Он завладел моей женщиной!

Я рассмеялся: «Та блондиночка со съемочной группой? Думаешь, он отымел ее в задницу?

— Правильно, смейся! Вы белые все такие. — Он уже успел открыть новую бутылку текилы и пил ее большими глотками. Потом схватил грейпфрут и разрезал его пополам стальным охотничьим ножом с острым как бритва лезвием.

— Откуда у тебя нож? — спросил я.

— Принесли из обслуживания номеров, я попросил. Чтобы резать лаймы.

— Какие лаймы?