Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Нет, вашу мать, не было. По крайней мере, таких, которые Манкевич или Харт могли бы обнаружить в тот чудовищно напряженный день. Иглтон — как и все остальные, кто был в Майами — понимал, что Макговерн должен объявить о своем выборе в 16:00 или ему придется продолжать президентскую кампанию в паре с тем, кого в конечном итоге выдвинет съезд. Иными словами, ситуация, когда он остановился на Иглтоне, была достаточно сложной: бог знает, кто мог бы в результате всплыть на поверхность, если бы имя кандидата в вице-президенты вынуждены были бы назвать делегаты. Учитывая характер и настроение тех, кто там находился, Макговерн мог обнаружить, что выдвигается с Ивелом Книвелом[111].

Так что весь этот бред о том, как много вопросов Манкевич задал Иглтону и сколь много тот утаил, не подлежит обсуждению. Когда Макговерн позвонил, дело было сделано. Только сумасшедший мог ожидать, что в этот момент Иглтон начнет рассказывать о своей «шоковой терапии». Вот дерьмо! Все, что он должен был сделать, — это потянуть время и проговорить минут 15… А когда стрелки на часах приблизились к четырем, у Макговерна просто не осталось выбора.

До сих пор не ясно только одно: почему ситуация сложилась так, что дело дошло до этого отчаянного шага? Почти невозможно сейчас найти кого-то, отдаленно связанного с Макговерном, кто признает, что выступал за Иглтона. Он был выбран «как меньшее из зол», как они утверждают, «потому что все остальные выглядели совсем уж неподходящими». Леонард Вудкок, президент Объединенного профсоюза рабочих автопромышленности, был католиком, но изрядно нагрешившим. («Он не был в церкви 20 лет», — сказал один помощник Макговерна.) Губернатор Висконсина Пэт Люси тоже был католиком, но его жена страдала внезапными припадками гнева в стиле Марты Митчелл… А мэр Бостона Кевин Уайт был неприемлемой кандидатурой для Теда Кеннеди. По крайней мере так сказал один из спичрайтеров Макговерна. Официальная версия, правда, гласит, что на кандидатуру Уайта было наложено вето двумя авторитетными членами Массачусетской делегации Макговерна: экономистом из Гарварда Джоном Кеннетом Гэлбрейтом и конгрессменом Робертом Дриниэном.

Один из членов Массачусетской делегации рассказал мне, что Гэлбрейт и Дриниэн не имели никакого отношения к отклонению кандидатуры Уайта, но, когда я спросил об этом в Майами в первый вечер съезда Великой старой партии самого Гэлбрейта, тот сперва вообще отказался что-либо говорить, а когда я начал настаивать, наконец выдавил из себя: «Ну, я могу сказать вам только одно — причина была не в Тедди». Селах[112].

* * *

Остальные финалисты выдвижения на пост вице-президента были отклонены по разным причинам, которые сейчас уже не имеют особого значения, потому что суть всей этой мрачной истории сводится к тому, что Макговерн и его мозговой трест с самого начала решили использовать пост вице-президента для примирения с бандой «старых политиков», которую они только что сокрушили. Они посчитали, что крайне важно выбрать кого-то приемлемого для старой гвардии — для Мини / Дейли / Маски / Хамфри / Трумэна / Линдона Джонсона, — потому что Макговерн нуждался в этих ублюдках, чтобы победить Никсона.

Может быть, это и так, по крайней мере, это так же верно, как и старая мудрость, согласно которой такой индивидуалист, как Макговерн, ни за что не может выиграть выдвижение от демократов на пост президента, потому что Эд Маски начал кампанию, заручившись поддержкой партийного аппарата и выйдя на первое место во всех значимых опросах.

Вы же не можете одолеть власти, верно?

Одним из ближайших советников Макговерна теперь является широко уважаемый политический эксперт по имени Фред Даттон, 49-летний вашингтонский адвокат и давний советник Кеннеди, недавно написавший книгу под названием «Изменение источников власти: американская политика в 1970-е». Главная мысль Даттона заключается в том, что политика 1970-х будет резко отличаться от политики последних 30 или даже 40 лет: 1970-е вызовут к жизни «новое поколение», а это приведет к крупному историческому водоразделу в американской политике.

«Политика 1970-х предлагает один из редких шансов заручиться поддержкой новых последователей, — пишет он, — или, по крайней мере, создать другую конфигурацию из этой огромной части молодых избирателей, все еще впечатлительных и отзывчивых. Если яркая личность или веская причина сумеют расшевелить это поколение, это может выразиться в цифрах, которые затмят любые прежние показатели участия молодежи в политической жизни, и этот подъем будет иметь историческое значение. Если же всей этой еще неуправляемой массе позволят рассеяться или значительная ее часть не будет вовлечена в политику, то одна из величайших возможностей в американской политике и истории будет упущена».