Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Что я могу сказать? На прошлой неделе я все завалил. Полный треш. Не успел в срок — ни статьи, ни оправданий… Кроме одного: да, я был жестоко и коварно обманут одним из главных пройдох в американской политике.

А именно Фрэнком Манкевичем. Этим подлым, помятым, вероломным маленьким ублюдком… Если бы я выставил свою кандидатуру на президентских выборах, то нанял бы Манкевича, чтобы он крутил прессой в мою пользу, но как журналист я бы не пролил ни единой слезинки, если бы в завтрашней газете прочитал, что девять бандитов поймали бедного Фрэнка в переулке возле Капитолия и отрезали ему оба больших пальца на ногах, так что теперь он не может сделать больше пяти-шести шагов, не потеряв равновесие.

Ужасное видение: Манкевичу звонят из Хьюстона и сообщают, что техасские делегаты вот-вот продадутся коалиции Хамфри — Уоллеса… Он бросает трубку и выползает из своего закутка в штаб-квартире «Макговерна в президенты», стукнувшись головой о дверной косяк и ухватившись за автомат с кока-колой, чтобы не упасть, а потом ползет в офис Рика Стернса, чтобы затребовать подробный компромат по сексуальной жизни и просроченным долгам на каждого члена делегации Техаса… Затем, пытаясь отдышаться, хватает ртом воздух от ужасного напряжения и, наконец, ползет обратно по коридору в свой закуток.

Очень трудно ходить прямо с отрезанными большими пальцами ног. Эффект такой же, как если оставить без киля парусник, — он станет крайне неустойчивым, будет безумно болтаться на волнах, и, для того чтобы поставить его в вертикальное положение, нужны будут балансиры… А единственный способ ходить прямо без больших пальцев ног — это использовать очень сложный механизм, когда к каждой руке крепятся пять или шесть выдвижных алюминиевых стержней, и человек движется вперед, как паук, а не как двуногое существо.

Нет, это, кажется, слишком жестоко. Резко и грубо. Я больше недели глушил в себе эти чувства, но всякий раз, как сажусь за пишущую машинку, они снова вскипают во мне. Так что, наверное, будет лучше — поскольку никак иначе не удастся это проскочить и перейти к следующей части статьи — дать волю своему раздражению и, так сказать, снять груз с души, кратко все объяснив.

И снова утро в центре Лос-Анджелеса. Рассвет повисает над городом в виде гадкой дымки. Рассеется ли она до полудня? Прорвется ли, в конце концов, сквозь нее солнце? Именно этот вопрос они будут задавать друг другу там, на террасе у бассейна под моим окном, последующие несколько часов. Я уже 18-й день живу в отеле «Уилшир Хайят Хаус» и успел хорошо познакомиться с тоскливыми буднями этого места.

Если не брать в расчет тот свинарник в Милуоки, это, возможно, худший отель в Америке. Конечно, «Шератон-Шредер» остается непревзойденным: пассивная некомпетентность — это одно, а агрессивная нацистская враждебность на корпоративном уровне — совсем другое. Единственное, что объединяет два эти отеля, — сеть «Шератон» избавилась от них: «Шредер» был продан местному магнату, а эта мрачная громада в итоге стала частью сети «Хайят Хаус».