Страх и сомнение

— Не разочаровывай нас, — пригрозил Альберт, — мы редко ошибаемся и верим до последнего. Но если подведёшь, кара будет мгновенной.

— Мне кажется, что уже давно никто не слышит моего голоса, — простонал Али, — массовое помешательство на фоне пустых лозунгов заняло умы и сердца.

— Если так думаешь, то эта встреча станет последней в нашей истории взаимоотношений. Мы не любим самоуверенных, но и слабаки нам не нужны. Дальше в круговороте событий никто не подаст тебе руку. Если думаешь, что здесь не будет окопов, не будут свистеть над головами пули и не будут разрываться снаряды, то мы тебя разочаруем.

Али сцепил пальцы в замок и упал на колени.

— Что бы я не делал, всюду стена непонимания и агрессии. Местные не понимают благих намерений.

— У тебя новое задание, — поднял его на ноги Дима, — мигрантам выделяют кварталы, они организуют коммуны и съезды. В их районы полиция не заходит, предпочитая беспределу свободно гулять по тёмным улицам. Попробуй поместить веру в сердца своего народа и посмотрим, так ли всё печально среди местного населения.

Али поклонился. Уж в народе, который взрос вместе с ним в пыли и грязи, а не в тёплых постельках, с телефонами в руках, он не сомневался. Даже если кто-то сошёл с пути, вернуть их на правильную дорогу не составит труда.

Вечером того же дня он вышел на улицу в приподнятом настроении. Нахлынуло чувство, когда он только начал проповедовать. Будто свежий воздух дунул в лицо. Днём стояла жаркая погода, и теперь вечерняя прохлада манила жителей на улицу. Целующиеся парочки, спортсмены и старики, все улыбались ему и кивали. Только вечно гуляющие хозяйки, терпеливо следующие за своими питомцами, почти не обращали на Али внимания.

Темнело и Али подходил к неблагополучным кварталам. Прохожие уже не улыбались, а некоторые угрожающе скалились. Али не оглядывался, полагаясь на великодушие Всевышнего.

Остановившись на углу двух пересекающихся улиц, он тихо запел. С течением времени голос его становился громче. Мало кто из взрослых останавливался, только дети глазели с любопытством.

— Эй, дядя, здесь нельзя петь, — послышался грубый голос справа.

Али умолк и обернулся. Рядом стояли два высокорослых широкоплечих амбала. Один почти беззубый, а у второго красовался шрам на пол лица.

— Мы тебя слушали, будь добр, заплати, — рассмеялся беззубый, — или хочешь улыбку, как у меня.

Второй расхохотался так сильно, что кошки по углам попрятались. Али застыл в нерешительности. Шрамированный, будто удав, приблизился к его лицу.

— Я и отметку могу на лице оставить, — прошипел он, — такую же, как у меня.

Али всё понял и трясущимися руками вывернул карманы. Раздался звон мелочи и нападавшие разгневано забурчали.

— В следующий раз приходи с деньгами, а то не уйдёшь на своих ногах.

Али поплёлся домой, понурив голову. Горестно было не из-за того, что напали, а за то, что никто не заступился. Всем было наплевать на человека. Нужно ли такое общество здесь, может, лучше обратно под пули…

Глава 97

Николя лежал в больнице с ушибами и ранами. Через забинтованные руки проступали пятна крови, голова гудела, будто играющий колокол. Давно его так не били. Он зашёл в тёмные районы, куда не пускали пришлых и полицию. Увидел двоих, пристающих к священнику. Преследовал их по извилистым улочкам, пока те не упёрлись в тупик. И только потом понял, что это была засада. Сзади подошли ещё трое. Было сумрачно, но Николя напряг зрение. Он не отворачивался и не бежал, а запоминал лица. Он знал, что после побоев вернётся с армией и тогда им не поздоровится.

После выздоровления ему велели явиться в участок, но Николя не послушался. Время тратить на мелочи не хотелось. Пока ездил по региону, гнездо термитов образовалось под самым боком.

Он слегка прихрамывал, когда его догнали старые знакомые.

— Как самочувствие? — спросил Дима.

— Отлично, — бодро ответил Николя, — чувствую запах пороха и звон сверкающих сабель.

— Неплохое сравнение, — рассмеялся Альберт, — устроишь погромы?

— Можете организовать митинг по этим богом забытым улочкам? — спросил Николя.

— Запросто, — хлопнул в ладоши Дима, — столкновение, месть, наказание. Всё по Достоевскому.

Николя улыбнулся. Кто такой, этот Достоевский? Наверное, известный революционер.

Через неделю люди вышли на запланированное шествие. На этот раз против парниковых газов и вредных выбросов. «Зелёное» шествие началось с площади и шло ровно по маршруту Али. Он шёл в толпе и волновался. Чувствовал что-то неладное. Собралась в основном молодёжь и направление она взяла на трущобы. Перед входом в узкие улочки к ним присоединилась ещё одна группа, чуть поменьше. Они ничего особо не скандировали, просто влились в толпу, будто левые рыбы в косяк.

Скандирующие пошли вдоль грязных стен. На земле лежал мусор. Мигранты до поры, до времени сторонились. Но терпение закончилось и кто-то кого-то толкнул. Маленькой искорки было достаточно, чтобы разжечь пожар ненависти. Николя чётко различил обидчиков и натравил ребят, будто цепных псов. Полилась кровь.

— Будешь знать! — кричал Николя, разбивая нос беззубому.