Страх и трепет. Токийская невеста

– Пока ты спала, я вернулся туда и залез на дерево.

Я бросилась ему на шею. Я-то думала, что он ушел по мафиозным делам!

– Съешь их, пожалуйста.

Я не могла понять, почему ему так нравится смотреть, как я ем, но исполнила просьбу с удовольствием. Подумать только, люди зачем-то убивают маленьких осьминогов, когда на свете существует спелая хурма! Ее схваченная морозом мякоть напоминала сорбет с драгоценными камнями. Снег обладает поразительным гастрономическим эффектом: концентрирует внутренние соки и делает вкус более тонким. Он действует как огонь при мгновенном легчайшем обжаривании.

На седьмом небе от счастья, я поедала хурму с затуманенным взором. Остановилась я, только когда не осталось совсем ничего. Платок был пуст.

Ринри смотрел на меня, млея и едва дыша. Я спросила, понравилось ли ему представление. Он поднял испачканный фуросики и подал мне маленький газовый чехольчик, лежавший в самом низу. Я открыла его с опасениями, которые немедленно подтвердились: платиновое кольцо с аметистом.

– Твой отец превзошел самого себя, – прошептала я.

– Выходи за меня замуж.

– У меня же нет места ни на одном пальце! – воскликнула я, протягивая ему руки, унизанные шедеврами его отца.

Он занялся комбинаторикой, объясняя, что если я передвину оникс на мизинец, циркон – на средний палец, белое золото – на большой, а опал – на указательный, то безымянный как раз освободится.

– Ловко, – заметила я.

– Ясно. Ты не хочешь.

– Я этого не сказала. Просто мы еще очень молоды.

– Не хочешь, – повторил он холодно.

– Перед свадьбой бывает помолвка, когда будущие муж и жена обручаются и называются жених и невеста.

– Не разговаривай со мной как с марсианином. Я знаю, что такое помолвка.

– Ты не находишь, что это красиво звучит?

– Ты говоришь о помолвке, потому что это красиво звучит или потому что отказываешься выйти за меня?

– Мне просто хочется, чтобы все шло по порядку.

– Зачем?

– Затем, что у меня есть принципы, – с изумлением услышала я себя.

Японцы с большим уважением относятся к таким вещам.

– И сколько должно пройти времени между помолвкой и свадьбой? – спросил Ринри, словно уточняя параграф устава.

– Жестких правил не существует.

Похоже, ему это не понравилось.

– «Помолвка» происходит от слова «молвить», – добавила я, отстаивая свою позицию. – То есть двое молвили нечто очень важное, они доверились друг другу. Красиво, правда? А слово «брак» до отвращения пошлое, как и соответствующий контракт.

– В общем, ты никогда не захочешь вступить со мной в брак.

– Я не сказала этого, – повторила я, чувствуя, что перегнула палку.

Возникла тяжелая пауза, которую я в конце концов нарушила:

– Я принимаю от тебя обручальное кольцо.

Он произвел над моими «готическими» в те времена пальцами все вышеперечисленные манипуляции и на безымянный надел плененный платиной аметист.

– В древности люди считали, что аметист лечит от опьянения.

– Мне бы это очень пригодилось, – сказал Ринри, снова превратившись в нежного влюбленного.

Через несколько часов он уснул, а у меня началась бессонница. Когда я вспоминала о предложении Ринри, мне будто снова вцеплялся в язык мертвый осьминог. Эта мрачная ассоциация не имела ничего общего с совпадением событий по времени. Я пыталась успокоиться, говорила себе, что мне все-таки удалось освободиться от щупалец и отодвинуть угрозу замужества на неопределенный срок.

Кроме того, меня занимала история с хурмой. Ева не смогла дотянуться до желанного плода. Новый Адам, выучившийся галантному обхождению, принес ей не один, а множество плодов и с умилением смотрел, как она ест. Новая Ева, грешница-эгоистка, даже не предложила ему отведать ни кусочка.

Мне очень нравился этот ремейк, более цивилизованный, чем оригинал. Однако финал его омрачился предложением замужества. Почему за удовольствие неизбежно приходится платить? И почему цена наслаждения – это всегда утрата изначальной легкости?

После многочасовых раздумий на эту важную тему я наконец задремала. Конечно, мне приснилось, что меня венчают в церкви с огромным спрутом. Он надел мне кольцо на палец, а я ему – на каждое щупальце. Священник сказал:

– Вы можете поцеловать новобрачную.

Спрут впился в мой язык и больше не отпускал.

* * *

Утром местный автобус отвез нас на пристань. Глядя с катера на удаляющийся остров, Ринри сказал:

– Жаль покидать Садо.

– Да, – ответила я, отчасти искренне.

Я жалела о японской хурме.

Ринри посмотрел на меня влажным взором и воскликнул:

– Моя невеста с острова Садо!

Так, многообещающее начало.

В Ниигате мы сели в «мерседес» и поехали в Токио. По дороге я задала себе законный вопрос: почему я не сказала «нет»? Я ведь не собиралась за Ринри замуж. Идея замужества мне претила всегда. Что же помешало мне отказаться?

Дело в том, что Ринри был мне очень дорог. Отказ означал бы разрыв, а мне не хотелось расставаться с Ринри. Столько тепла, нежности, веселья связывало меня с этим очаровательным сентиментальным парнем. Я боялась потерять его, с ним было так хорошо.