Страх любви

Как могла выглядеть героиня этой драмы?.. И г-жа Фремо рисовала себе итальянку с темными глазами, с пышной прической густых волос, или белокурую француженку, пылкую и чувственную. Антуан Фремо колебался. Да нет же, ни одного женского имени не было произнесено!.. Противник Марселя Ренодье, некий г-н д'Аржимель, послал ему своих секундантов: австрийского барона, г-на Гогенгейма, прибывшего с ним вместе из Инсбрука и остановившегося в гостинице «Британия», и морского офицера Этторе Альдуранди, командира одного из миноносцев, охранявших порт. Условия дуэли были установлены без затруднений. Она состоится завтра, на пистолетах. Противники должны обменяться четырьмя пулями по команде, на расстоянии двадцати пяти шагов. Единственное затруднение возникало из-за выбора места. Сначала думали о саде г-на Энсворта, на острове Джудекка, но старый англичанин вместо сада предложил покинутую виллу, превращенную в ферму, которой он владел в Мальконтенте, на Бренте. Туда легко было добраться из Фузины, в экипаже или в трамвае, и г-н Энсворт предоставлял Сирилю Бютелэ и его друзьям свою моторную лодку, чтобы переехать лагуну. Г-н д'Аржимель и его секунданты воспользуются моторной лодкой гостиницы. Таким образом, будет избегнута встреча противников на одном и том же судне именно на пароходике, обслуживающем сообщение между Венецией и материком. Выехав в половине девятого, они к десяти часам будут на вилле Фоскари, и там…

Хорошенькая г-жа Фремо закрыла свои прекрасные испуганные глаза. Ей казалось, что она уже слышит пистолетные выстрелы, крик раненого… О, если бы это был ее Антуан, — какой ужас! Но она не позволила бы его убить. Она была бы там, чтобы броситься между противниками и отклонить роковой выстрел!.. Она была бы там, чтобы ухаживать, по крайней мере, за раненым, который мог быть лишь противник Антуана… Он смотрел на нее, всю трепещущую от воображаемого волнения.

— О чем ты думаешь, моя дорогая?

Она подняла на него лукавый взор:

— Ты не разубедишь меня в том, что за этой дуэлью скрывается женщина!

Она сжала губы и покачала своей маленькой проворной ножкой. Антуан Фремо улыбнулся:

— Ах ты, любопытная! В самом деле же, я ничего не знаю… Но я могу поделиться с тобой моими предположениями…

XX

Г-жа де Валантон, вернувшись из Заттере в гостиницу «Британия», поднялась прямо к себе и с рыданьем бросилась на постель, уничтоженная и пристыженная. Она еще видела насмешливый поклон швейцара. Ей казалось, что она поймала ту же насмешку во взгляде горничной, принесшей ей чашку шоколада, который она пила каждое утро при пробуждении. Наверное, ее приключение забавляло прислугу. Перед подносом, поставленным на круглый столик, она оставалась неподвижною и словно окаменелою, но вскоре одна забота вытеснила все остальные. С минуты на минуту Бернар будет здесь, и мысль о том, что она ему скажет, вызывала в ней дрожь.

Она оставалась так долго, трепещущая и тревожная, вздрагивая при малейшем шуме. Около полудня горничная вернулась: «Не угодно ли чего-нибудь синьоре? Она кажется усталою. Сойдет ли она завтракать?» На эти вопросы пришлось ответить: «Она позвонит, если ей что-нибудь понадобится»… Минуты снова потекли, долгие, однообразные, томительные, смертельные. Только после полудня она услыхала стук в дверь. Ах, как забилось ее сердце! Ей казалось, что она никогда не будет в состоянии крикнуть: «Войдите!» — и она закрыла глаза.

Перед ней стоял г-н д'Аржимель.

Не протягивая ей руки, насмешливо и высокомерно смотрел он на нее. О, этот взгляд. То был взгляд любовника жестокого, любовника-тирана, возложившего на нее иго, под которым она малодушно склонилась; взгляд человека, превратившего ее в послушную и покорную вещь, заставившего ее добиться от мужа разрешения на это путешествие; взгляд ревнивца, державшего ее взаперти в Венеции, пока он разъезжал по своим делам в Тироле; взгляд человека, не питавшего к ней ни нежности, ни жалости, ничего, кроме эгоистичной, деспотической и грубой любви… Она встала с кресла в то самое мгновение, как г-н д'Аржимель сел на один из стульев, так что она оказалась стоящей перед ним. Он заговорил первый:

— Итак, дорогая Жюльетта, вы, по-видимому, недовольны, что видите меня? А между тем я для вас ускорил свой приезд. У меня были еще дела в Инсбруке, но я опасался, как бы слишком продолжительное пребывание в Венеции не оказалось неудобным для вас и не принесло вреда как вам, так и мне.

Он говорил спокойно. Она слушала, опустив глаза. Он продолжал, играя шляпой:

— Но вы даже не спрашиваете меня, хорошо ли я доехал?..

Она пробормотала:

— Ах да, в самом деле… Когда вы прибыли?

Он улыбнулся:

— Я приехал вчера поездом, в полночь. В гостинице мне сообщили, что вы еще не возвращались. Тогда я прождал вас до двух часов утра. О, мне совсем не хотелось спать, я выспался в вагоне!.. Потом я отправился гулять: погода была не очень хорошая. Я курил сигары под арками Прокураций. А когда на рассвете я вернулся в гостиницу, то швейцар сказал мне, что вы только что прошли в вашу комнату. Вот и все!