Страх открывает двери

Взяв себя в руки, я включил сразу оба двигателя, дал максимальный уклон вверх, завел двигатель, управляющий буксирным тросом, и в тот же момент привел в действие две электрические батареи, расположенные на внешней стороне батискафа. Они заработали одновременно, подняв со дна темное расползающееся облако черной тягучей грязи. В первое мгновение, которое показалось мне вечностью, ничего не произошло, но, когда я с болью в сердце осознал, что все потеряно, батискаф внезапно задрожал, оторвался от грунта и начал подниматься. В тот же момент я услышал, как Вайланд разрыдался. Это была реакция на то, что довелось ему пережить в последние минуты.

Я выключил двигатель, и мы медленно, но неуклонно начали подниматься. Когда мы поднялись футов на сто, Ройал заговорил:

— Значит, все это был блеф, Тэлбот, и вы совсем не собирались оставить нас внизу? — проговорил он эти слова каким-то зловещим шепотом, и здоровая половина его лица приобрела его обычное выражение — то есть полное отсутствие какого бы то ни было выражения.

— Угадали!

— Зачем же тогда…

— Затем, чтобы точно установить, где находится погибший самолет с драгоценностями. Правда, это было уже не так важно — я знал, что он где-то тут поблизости, и любое судно нашло бы его за один день.

— Так зачем же, черт возьми…

— Чтобы получить доказательства… Мне нужны были доказательства, чтобы посадить вас обоих на электрический стул. До последнего времени у нас не было никаких доказательств. Весь ваш путь до последнего времени был разбит на ряд герметических секций с дверями на замке. Ройал запирал двери, убивая всех и каждого, кто мог вас выдать. Может быть, вам трудно поверить, но у нас не было ни одной улики против вас, ни одного человека, который мог бы разоблачить вас. И все это по той простой причине, что все опасные для вас люди погибли. И мы не могли проникнуть ни в одну из этих секций сквозь запертые двери… Но сейчас вы сами их открыли. Страх открыл двери! Ваш страх.

— У вас нет никаких доказательств, Тэлбот! — сказал Ройал. — Только ваше слово против нашего. А вы не успеете его даже сказать — умрете!

— Ожидал услышать от вас что-то в этом роде, — ответил я. — Сейчас мы находимся на глубине около 250 футов, и вы опять превратились в храбреца, Ройал? Но ведь вы все равно не посмеете ничего сделать. Без меня вам не вывести батискаф обратно, и вы это отлично знаете! Кроме того, у меня есть и кое-какие вещественные доказательства. Вот здесь, под пальцем, я храню пулю, убившую Яблонски… — Они испуганно переглянулись. — Что, потрясены? Я все знал. Я даже откопал труп Яблонски в огороде. И эта пуля в точности подходит к вашему пистолету, Ройал. Уже одного этого достаточно, чтобы посадить вас на электрический стул.

— Отдайте ее, Тэлбот! Немедленно отдайте! — Его плоские мраморные глаза засверкали, рука скользнула за пистолетом.

— Не валяйте дурака! Что вы собираетесь с ней делать! Выбросить в иллюминатор? Вам же от нее не отделаться, и вы это знаете. Но даже если бы вам удалось от нее избавиться, то есть и еще кое-что, от чего вам не избавиться никогда! Настоящая причина сегодняшнего путешествия заключается в том, чтобы послать вас на электрический стул!

Было нечто в моем голосе, что добило их окончательно. Ройал словно окаменел, а Вайланда всего било мелкой дрожью. Не знаю почему, но в этот момент они действительно поняли, что пришел конец.

— Вы, конечно, видите микрофон, и вы считаете, что он выключен! На самом деле это не так. Он все время был включен! Именно по этой причине я заставлял вас говорить, повторять многие вещи, вот почему я заставил вас подойти ко мне вплотную, Вайланд! Каждое слово, сказанное тут, передавалось и передается наверх! И каждое слово записывается трижды — на магнитофон, стенографисткой и полицейским стенографом в Майами. Возвращаясь утром с Икс-13, я позвонил в полицию, и перед рассветом они уже были здесь. Видимо, поэтому прораб и инженер нервничали, когда мы прибыли сюда днем. Они прятались здесь двенадцать часов, но Кеннеди знал, где они прятались. А во время ленча, Вайланд, я сообщил Кеннеди ваш условный стук. Это помогло полиции взять Чибатти и его помощников. И вот теперь все кончено.

Они промолчали. Им нечего было сказать, во всяком случае сейчас. До, них еще не дошла беспощадная ясность моих слов.

— А насчет магнитофона можете не беспокоиться, — сказал я. — Обычно такие записи не идут как показания, но эти пойдут. Каждое ваше слово было добровольным! Вспомните, как вы говорили, и вы поймете, что все обстоит именно так! Кроме того, не меньше десяти свидетелей, которые находятся сейчас внутри опоры, смогут показать под присягой, что все сказано здесь, в батискафе, а не в каком-либо другом месте. Любой прокурор докажет вашу виновность, и присяжные согласятся с ним, им даже не придется удаляться на совещание. А вы знаете, что это означает для вас?