Страх полета

Да и что делить людей на искусственные категории. Ты потребляешь после работы, а на работе ты созидаешь что-то нужное другим.

Проходя через хомут и кося глаз на наблюдающих охранителей, он никак не мог представить себе, что эти люди созидают безопасность. Конвейер…

Он не верил в эту, не так давно выдуманную, пришедшую из-за бугра авиационную безопасность. Но в безопасность полета, созидаемую слаженной работой экипажа, технического состава, диспетчерской службы, других необходимых аэродромных служб, — он верил свято, потому что обеспечивал ее в воздухе, лично, головой и руками, всю жизнь.

Понимая, что человек, независимо от того, потребитель он или созидатель, все равно — живая, трепещущая душа, — он ради этой души боролся. Он так старался доставить людей через пространство и стихию, чтобы человек таки понял, кто же есть главный в небе, кто же действительно обеспечивает безопасность, кто же кого, в конце концов, кормит в авиации, да и не только в ней. Чтобы люди долетели и встретились с ожидающими их на земле. Чтобы их дети тянулись не к жвачке для глаз, а к живому, настоящему штурвалу.

Климов, жалея людей, старался возить их по возможности так, чтобы его труд уважали. Каждый его полет должен быть образцовым — так считал старый пилот. Он любил свой труд за то, что после каждого полета сразу за выключением двигателей виден был конкретный и окончательный результат.

Наконец, нашли, усадили и сосчитали всех. Дежурная торопливо выхватила у нерасторопного второго пилота подписанную ведомость, попрощалась и убежала. Климов нетерпеливо смотрел в окно, когда же, наконец, отойдет крыльцо. Трап медленно отполз от борта; ударило воздухом по ушам — бортинженер закрыл входную дверь.

— Отбор! — капитан рванул форточку, уши отпустило.

Штурман обернулся, привстал с кресла, дотянулся до тумблеров отбора воздуха на доске бортинженера и убрал наддув.

Вошел Степаныч, закрыл дверь, быстро сбросил куртку, нажал кнопку поверки ламп и доложил:

— Штанга, штыри, заглушки, заземление на борту, двери, люки закрыты, табло не горят, бортинженер к полету готов!

Начался привычный ритуал.

15

Ольга Ивановна не просто ходила по салонам и пересчитывала пассажиров. Она профессионально приглядывалась, кто как себя ведет, и мысленно отбирала кандидатов, которые могут задать ей в полете головную боль.

Эти трое, из ресторана, которых искали. Они уже в такой кондиции, что, пожалуй, головная боль будет у службы перевозок норильского аэропорта, когда станут будить их и выводить из самолета.

Еще одна веселая компания: эти добавили как раз перед посадкой, и сейчас в самом кайфе. Будут приставать к девчонкам, надо предупредить, чтоб те держались построже и не поддавались на провокацию, как давеча эта Наташа.

Напуганная дама… поглядывать, как бы не закатила истерику.

Слава богу, детей нет. Не то время, чтобы возить детей по северам.

Холеный мужик, крутой, стриженый, цепь золотая. Уж больно выпендривался при посадке; этот в полете достанет своими капризами и требованиями.

Дедушка хворый, таблетки глотает. Как бы не пришлось возиться с ним в полете.

Все эти заметки на будущее входили в свод неписаных правил, выработавшихся у опытной бортпроводницы за двадцать пять лет полетов. Она умела распределить внимание и силы бригады так, чтобы хватило на весь полет, вовремя подсказывала, чтобы не вышло какой оплошности, умела подставить плечо и подменить любую из девочек, если у той не все получалось. Особенно это касалось молодых, которым, по опыту своему, она еще не во всем доверяла. Если в плане выполнения своих обязанностей с каждой девочкой все обстояло более-менее нормально, то в моральном плане надо было подстраховывать тех, кто еще не выработал требующегося в работе определенного мужества и стойкости характера.

Она не уставала втолковывать, что бортпроводница на самолете не просто обслуживающий персонал, а прежде всего — спасатель. Поэтому при предполетной подготовке она особенно строго, еще и еще раз проверяла, как твердо знают девочки свои обязанности по аварийному расписанию. В экстремальной ситуации думать и подсказывать будет некогда, надо действовать, может быть, самостоятельно, может быть, будучи травмированной, может, в огне пожара, может, после посадки на воду. Наша задача — спасти людей при возникновении непосредственной опасности для их жизни, повторяла и повторяла Ольга Ивановна своим подчиненным.

Девочки иногда обижались на ее, как им казалось, излишнюю требовательность, даже придирчивость. Так обижается дочка на выданье на свою очень беспокойную, испереживавшуюся за судьбу дочери, но такую родную маму. Да они и годились ей в дочки: у самой Ольги Ивановны подросла дочь-невеста, и мать, взяв кредит на однокомнатную квартиру, не вылезала теперь из рейсов, чтобы заработать дочке на жилье.

Вот об этом и была нынче головная боль у старой бортпроводницы. Всю жизнь поднимая дочку одна, она боялась, что потеряет работу раньше, чем успеет расплатиться с банком.