Страх высоты

- Я, кажется, задала нетактичный вопрос? Простите, но дома я опять забыла, что спрашивать должны вы, а не я.

- Мне не хотелось бы спрашивать.

Инна улыбнулась:

- Рассчитываете на добровольное признание?

Мазин ответил серьезно:

- Да.

Она спросила тоже серьезно:

- А если я не виновата?

- Тем более.

Мазин потрогал древко ассегая.

- Думаете, человека можно убить только такой штукой?

- Вы все-таки считаете, что Антон убит?

- Я только хочу узнать: стоило ли его убивать.

Инна доставала из буфета чашки.

- Узнать у меня?

- И у вас.

- Приговоры выносит суд. А я не могу решать, стоит ли убивать человека.

- Суду это тоже не всегда просто. Но наше положение легче. Тихомирова нет в живых, и, вынося ему приговор, мы можем не опасаться, что его придется приводить в исполнение.

- Нам грозит другое.

- Что именно?

- Может оказаться, что мы его уже привели.

Мазин очень внимательно посмотрел на Инну:

- Вы умная женщина.

- Благодарю вас.

- Это необычное дело, Инна Константиновна. Оно шире статьи закона. Поэтому я и занимаюсь им не так, как полагается.

- А не превышаете ли вы свои полномочия?

- Возможно. За это я отвечу перед начальством.

- Вы признаете ответственность только перед начальством?

Мазин развел руками.

- А перед нами? Не слишком ли много вы себе позволяете, касаясь того, что для вас предмет любопытства, а для других еще кровоточит?

- Я не хочу никому делать больно, и не считайте меня, пожалуйста, человеком, которому доставляет удовольствие подсматривать в замочные скважины. Может быть, мои приемы и напоминают неудачные психологические эксперименты, но они вызваны не любовью к острым ощущениям. Я все-таки следователь, а в обстоятельствах смерти Тихомирова есть моменты, которые нельзя оставить невыясненными.

- Например?

- Например, то, что "Волга" Рождественского стояла ночью у дома, где погиб Тихомиров.

Инна звякнула чашками.

- Он не убивал Антона.

- Да, у него есть алиби...

- Вечный удачник!

- ...Но его машиной мог воспользоваться и другой человек.

- Вы хотите узнать, кто он? Или уже знаете?

- Я хочу узнать, стоило ли убивать Тихомирова, - повторил Мазин.

- Разве тех, кого стоит убить, можно убивать?

- Вы обещали мне кофе.

- Если вы не раздумали.

- Нет. Нам предстоит поговорить кое о чем.

- Хорошо. Тогда подождите немного. Можете посмотреть семейный альбом. Так раньше девушки развлекали молодых людей в приличных домах. Альбом на столе.

Инна вышла на кухню, а Мазин, поднявшись с дивана, глянул в окно. Начал накрапывать дождь, мелкими каплями зарябивший асфальт.

Он еще стоял у окна, когда она вернулась.

- Не захотели смотреть карточки? - спросила Инна, ставя подносик с кофе.

- Нет, я думал.

- О чем?

- Я пытался представить себе, о чем думаете вы здесь, в этой комнате, когда остаетесь одна.

- Я могу сказать. О том же, о чем думают все. О работе, о неприятностях, о новом платье, о болезни тети Даши, о том, что нужно купить в магазине.

- И о том, что жизнь несправедлива?

Она усмехнулась:

- Вы опытный следователь. Но вы ошиблись. Из-за самоуверенности. Вы ведь невысоко цените интеллект преступников. А зря. Я не считаю, что жизнь несправедлива ко мне. Так мне казалось, но это прошло. Теперь я думаю только о том, о чем сказала.

- О работе, о неприятностях...

- И так далее.

- Но разве смерть Тихомирова обычная неприятность.

- Поймали. Да, это не просто неприятность. Для меня. Но об этом долго рассказывать.

- Я не буду вас торопить.

- Вы вызываете во мне доверие.

- Разве это плохо?

- Это будет мне мешать.

- Боитесь, что скажете больше правды, чем хотелось бы?

- Наоборот. Буду искать сочувствия и не смогу передать просто фактов. Тех фактов, которые вам нужны.

- Я знаю достаточно фактов, но не все могу правильно оценить. Может быть, вы поможете мне.

- Что же вам известно?

Мазин шагнул к ней:

- Хотите откровенности? Хорошо. Вот факты! Вы любили Антона Тихомирова, ради него оставили Рождественского. Но он предал вас. Не только вашу любовь, йо и ваше имя, вашего отца. Ой украл его труд. И вам хотелось убить Тихомирова. Но вы не убили его. Вот факты.

Инна смотрела на блестящий кофейник.

- Я не думала, что вы знаете так много. И все-таки вы не знаете почти ничего. Все это совсем не так, кроме одного. Кроме того, что я любила Антона. Остальное - неправда, - сказала она тихо, но убежденно.

Мазин присел рядом.

- Только не нужно никого спасать, ладно? - сказал он и положил руку на ее узкую ладонь.

- Неужели я вызываю жалость? А отец хотел видеть меня сильной.

- Я не жалею вас. Это другое.

Она справилась с собой.

- Может быть, вы влюбились в меня? - спросила Инна и усмехнулась.

Мазин убрал руку.

- Простите. Я не хотела смеяться над вами. Я вижу, что нужно все рассказать. Я не могу сделать это последовательно, логично, как провожу экскурсии. Вам придется что-то додумывать самому. Может быть, вы поймете то, чего не понимаю я. Не знаю. Но я никогда не думала, что так случится.