Страхи мудреца. Книга 2

— А так, из вредности, — ответил голос. — Из зависти к ее невинности и беззаботности. И вообще, они такие миленькие, мне это приелось. Так же, как и преднамеренное невежество.

Пауза.

— Ну так что, ты же хочешь спросить у меня про чандриан?

Мне ничего не оставалось, как кивнуть.

— Да тут, на самом деле, и рассказывать-то особо нечего, — легкомысленно сообщил голос. — Однако же тебе лучше называть их просто «Семеро». А то к слову «чандрианы» за все эти годы налипло столько побасенок. Прежде-то эти названия были взаимозаменяемыми, но в наше время, если сказать «чандрианы», всем сразу приходят на ум людоеды, грызни и бука. Ужасно глупо!

Последовала долгая пауза. Я стоял неподвижно, пока не сообразил, что существо ждет моей реакции.

— А дальше? — спросил я. Мой голос мне самому показался ужасно чужим.

— А тебе зачем? — мне померещилась игривая нотка.

— Потому что мне надо знать, — ответил я, пытаясь придать своему голосу хоть немного твердости.

— Надо? — скептически переспросил Ктаэх. — С чего это вдруг? Возможно, университетские магистры знают ответы на вопросы, которые ты ищешь. Но тебе они не скажут, даже если ты спросишь, а ты не спросишь. Ты для этого слишком гордый. Слишком умный, чтобы просить помощи. Слишком заботишься о собственной репутации.

Я попытался ответить, но сумел выдавить только сухой хрип. Я сглотнул и начал заново:

— Ну, пожалуйста! Мне надо это знать. Они убили моих родителей.

— Ты что, собираешься убить чандриан? — голос звучал завороженно, почти ошарашенно. — Взять, выследить их и убить, и все это в одиночку? Ничего себе! И как же ты собираешься это сделать? Хелиакс живет на свете целых пять тысяч лет. Пять тысяч лет, и ни секунды сна.

Впрочем, полагаю, тебе хватит ума отправиться искать амир. Даже такой гордец, как ты, способен понять, что без помощи не справиться. Возможно, орден и согласится тебе помочь. Беда в том, что отыскать их не проще, чем самих Семерых. Ай-яй-яй! Что же делать нашему отважному мальчугану?

— Расскажи!

Я хотел крикнуть это, но получилась униженная просьба.

— Думаю, это выводит из себя, — спокойно продолжал Ктаэх. — Те немногие, кто в чандриан верит, слишком запуганы, чтобы говорить об этом, а все остальные только посмеются, если ты их об этом спросишь.

Последовал театральный вздох — как будто с нескольких сторон кроны сразу.

— Однако же такова цена, которой приходится расплачиваться за культуру.

— Какая цена? — спросил я.

— Самонадеянность, — ответил Ктаэх. — Ты уверен, будто знаешь все на свете. Ты смеялся над фейри, пока сам не встретил одну из них. Неудивительно, что твои культурные знакомые точно так же не верят в чандриан. Тебе придется оставить свои драгоценные закоулки далеко позади, прежде чем ты найдешь кого-то, кто воспримет это всерьез. Тебе не на что надеяться, пока ты не дойдешь до Штормвала.

Оно умолкло. Еще одна пара лиловых крылышек слетела на землю. Я сглотнул — в горле у меня пересохло, — стараясь придумать, что бы такое спросить, чтобы получить побольше сведений.

— Ты же понимаешь, немногие отнесутся всерьез к твоим поискам амир, — спокойно продолжал Ктаэх. — Однако маэр — человек весьма неординарный. Он уже подошел к ним вплотную, хотя и не догадывается об этом. Держись маэра, и он приведет тебя к их порогу.

Послышалось тоненькое сухое хихиканье.

— Клянусь кровью, колючкой и костью, жаль, что у вас, жалких тварей, не хватит ума оценить меня! Забудь что хочешь, но слова мои помни. В конце концов ты поймешь, в чем соль шутки. Я гарантирую это. Ты от души посмеешься, когда придет время.

— И все же, что ты можешь рассказать о чандрианах? — спросил я.

— Ну, раз уж ты так любезно интересуешься, тебе нужен Пепел. Помнишь Пепла? Белые волосы. Черные глаза. Знаешь, что он делал с твоей матерью? Страшные вещи. Однако она держалась молодцом. Лориана была прирожденной актрисой, извини за выражение. Куда лучшей актрисой, чем твой отец: он так стенал и молил…

У меня перед глазами вспыхнули картины того, о чем я столько лет пытался забыть. Мать, с мокрыми от крови волосами, с неестественно вывороченными руками, переломанными в запястьях, в локтях… Отец со вспоротым животом, оставивший кровавый след длиной в восемь метров. Он полз, чтобы умереть поближе к ней… Я попытался заговорить, но во рту пересохло.

— Почему? — прохрипел я.

— Почему? — откликнулся Ктаэх. — Какой хороший вопрос! Я знаю много-много ответов на него. Почему они так дурно обошлись с твоими бедными родителями? Потому что им так хотелось, потому что у них было время и вдохновение, потому что у них были на то причины.

Почему они оставили тебя в живых? Потому что они растяпы, потому что тебе повезло, потому что что-то их спугнуло.

«Что же их спугнуло?» — тупо подумал я про себя. Но это было уже слишком. Воспоминания, то, что говорил этот голос… Мои губы безмолвно зашевелились, вопрошая…