Страхослов

Еще Сьюзан никогда не могла запомнить, как же Рут выглядит, девочка так менялась от года к году. Впрочем, не к лучшему – выглядела она весьма заурядно. Сьюзан это нравилось. Заурядная внешность племянницы свидетельствовала о том, что у них есть что-то общее. Что они могут подружиться. И при мысли о том, что они могут подружиться, у Сьюзан сводило желудок, поскольку теперь она обрела какую-то надежду. Ей очень хотелось подружиться с Рут, но в то же время она боялась, что что-то сделает не так и этим сразу все испортит.

Пока Грега не было, она убрала во всем доме – дважды. Переставила всю мебель в гостиной, надеясь, что Рут это понравится. Она знала, что Рут маленькая, растерянная и скучает по маме. Но все же Сьюзан надеялась, что теперь, когда стереосистема уже не стоит рядом с телевизором, Рут будет в гостиной намного уютнее.

Сьюзан просила Грега позвонить ей за десять минут до приезда, но он то ли забыл, то ли просто решил этого не делать, и когда она услышала, как ключ поворачивается в замке, то чуть не запаниковала. Она посмотрела в зеркало, пригладила волосы, метнулась к входной двери, потом передумала и решила, что стоит встретить племянницу в кухне.

– А вот и мы, вот и мы! – воскликнул Грег.

Опять пригладив волосы – теперь ее прическа была в идеальном порядке – Сьюзан вышла из кухни.

– Привет-привет! – сказала она.

– Привет! – ответил Грег.

Он указал на малышку, стоявшую рядом, взмахнув руками, как заправский джазовый музыкант, словно говоря: «Та-дам!» – и слабо улыбнулся. Он будто собирался сказать: «Это Рут», но до этого так и не дошло.

Странно, но Сьюзан почему-то захотелось пожать девочке руку. Абсурдное желание. Присев на корточки, она открыла объятия. Рут вежливо приобняла тетю.

– Как добрались? – спросила Сьюзан.

– Нормально, – ответил Грег.

– Под ливень не попали?

– На Третьей автостраде поморосило немного.

– Я хочу, чтобы ты тут чувствовала себя как дома. – Сьюзан посмотрела на Рут. Не на Грега – на Рут.

Девочка кивнула.

– Что хочешь на ужин? Ты, должно быть, проголодалась. Я могу приготовить твое любимое блюдо. Что ты любишь больше всего?

Рут, подумав немного, сказала, что у нее нет любимого блюда.

– Любишь рыбные палочки?

– Наверное…

– Тогда на ужин будут рыбные палочки.

И они все поужинали рыбными палочками – совершенно нормальный ужин. Сьюзан засы́пала Рут вопросами. Ей нравилось в школе? Хорошая была школа? Какой ее любимый предмет? Любимого предмета у Рут не было, как и любимого блюда. Сьюзан подумала, в чем же Рут такая одаренная, но решила, что вскоре и так это узнает.

– Мне жаль, что с твоей мамой такое случилось, – вдруг сказала она, и слезы навернулись ей на глаза. Она и сама не понимала почему. – Я сделаю все, что только могу. Мы с дядей Грегом сделаем все, что только можем. Знаешь… Мы рядом. Мы все исправим. Мы не умрем. Мы будем рядом с тобой всегда.

А потом она встала и принялась убирать со стола.

Сьюзан попросила своего начальника в банке об отпуске – ей нужно было свободное время, чтобы присматривать за племянницей. Ей сказали, что прекрасно справятся без нее, мол, она может не выходить на работу, сколько будет нужно.

– Мы можем поклеить у тебя в комнате новые обои, – предложила Сьюзан. – Можем обставить ее так, как было у тебя дома.

Но Рут сказала, что ей и так все нравится.

– Можем сходить в кино. Ты любишь кино? Или, может быть, пройдемся по магазинам?

И они пошли в кино, а потом прошлись по магазинам. Сьюзан лихорадочно раздумывала, чем бы еще занять малышку.

– Чем тебя порадовать? – спросила она, когда они шли домой.

Рут остановилась и глубоко задумалась, словно этот вопрос требовал серьезного философского подхода, а затем ответила, что не знает.

На похоронах Сьюзан сумела расплакаться, ощущая, что этим выполняет сестринский долг. Рут не пролила ни слезинки. Конни была точно такой же, она не плакала на папиных похоронах, и на маминых тоже, и тогда Сьюзан восхищалась мужеством сестры, но сейчас это просто казалось неправильным. Пока священник читал молитву, Сьюзан смотрела на личико племянницы – и видела в ней холодность Конни. Рут жила с ними, но она была дочерью Конни – от и до, и Сьюзан знала, что она никогда не станет ее дочерью.

– Мне кажется, с девочкой что-то не так, – сказала Сьюзан.

– Ей просто нужно время, – ответил Грег. – Она так скорбит.

– Мне кажется, это ненормально.

Она почти испытала облегчение, однажды ночью проснувшись от вопля Рут. Девочка кричала от ужаса.

Сьюзан вбежала в комнату Рут, включила свет. Рут сидела на кровати, широко распахнув глаза, и размахивала подушкой, словно защищаясь от чего-то.

– Она здесь, – бормотала девочка. – Она здесь, как и говорила мне.

– Кто?

– Мамочка, – прошептала Рут.

Она даже посмотреть на Сьюзан не могла, так ей было страшно. Она и произнести-то это едва сумела.

Сьюзан села на кровать и распахнула объятия. Рут прижалась к ней.

– Мамочки тут нет, – сказала Сьюзан. – Мне очень жаль. Очень.

– Я ее видела.

– А если бы она и была тут, она бы тебе ни за что не навредила, ты же знаешь. Она тебя любила.