Страховщик

За спиной у страховщика Хант заметил движение. Джоэл и Хорхе забежали на кухню и вооружились там ножами для разделки мяса; теперь Джоэл с искаженным яростью лицом бросился вперед и вонзил нож страховщику в спину… Точнее, попытался вонзить. Удар косо скользнул по спине, а сам Джоэл, словно отброшенный невидимой силой, рухнул на пол. Запоздало Хант сообразил: страховку от смерти он сжег – но остались все прочие! Страховщик по-прежнему надежно защищен от нападений, от ран, от любых мыслимых и немыслимых несчастий! Удастся ли найти слабое место в его броне?

Придется. И быстро. За несколько секунд.

За спиной у страховщика изготовился к прыжку Хорхе.

– Не надо! – крикнул Хант.

Поздно. Хорхе уже прыгнул ему на спину. Страховщик, развернувшись, стряхнул его с себя, как муху, и отшвырнул через всю комнату. Хорхе с треском врезался головой в изголовье кровати, сполз на пол и затих.

– Не трогай его, Харрингтон! – запоздало заорал Хант.

Страховщик резко вздернул голову, в глазах – потрясение и ярость.

Вот оно!

Имя!

Имена обладают силой. Ханту вспомнилось, как расхохотался страховщик, когда он предложил подписать договор кровью. «Нужна только ваша подпись, – сказал он. – Этого достаточно».

Да, вот все, что им нужно! Не кровь, не душа – только имя!

Об этом говорил ему Дел.

– Ральф Харрингтон, – громко, отчетливо произнес Хант.

Страховщик замер.

Позади него поднялся на ноги Джоэл. Хорхе, слава богу, тоже зашевелился и попытался встать.

– Не подходите! – крикнул им Хант.

– Откуда ты знаешь, как меня зовут? – прорычал страховщик.

– Прочел имя на страховом полисе. Прежде чем сжечь.

– Ты отыскал оригинал моего полиса! – Страховщик медленно кивнул. Ханта поразило, даже напугало его спокойствие. – Что ж, очень… очень изобретательно.

– Да. А теперь я разрываю все договоры со «СТРАХОВОЙ КОМПАНИЕЙ». Идите вы к черту!

– Разрываешь договоры?!

Багровый от ярости, страховщик ударил по раковине громадным кулаком. По фаянсу зазмеились тре-щины.

Хант отступил к стене, выставив перед собой нож.

– Как ты собираешься жить без страховки? Чем защитишь себя от бесчисленных ужасов жизни? От того бесконечного ужаса, который и есть жизнь?

Харрингтон шагнул к Ханту и с силой ударил его по лицу. Боль была страшная, словно врезали кирпичом, и щека сразу начала распухать. Однако ничего более серьезного страховщик с ним не делал – и, похоже, сделать не мог.

– Вот в чем проблема с вами, людишками! Вы не хотите думать о будущем!

– Послушай, Харрингтон… – превозмогая боль, начал Хант.

– НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ТАК!

Никогда в жизни он не видел на человеческом лице такого выражения – смеси предельной ярости, боли и страха. Похоже, слышать свое имя страховщику было невыносимо.

«Румпельштильцхен», – подумал Хант. И, недолго думая, заорал во всю глотку:

– Ральф Харрингтон! Ральф Харрингтон! Ральф Харрингтон!

И снова его ждало разочарование. Страховщик не исчез в клубах дыма, не провалился сквозь землю, как сказочный гном. Однако вид у него был ошарашенный – и, не зная, что еще придумать, Хант снова и снова повторял его имя:

– Ральф Харрингтон! Ральф Харрингтон!

Хорхе и Джоэл у него за спиной подхватили как заклинание:

– Ральф Харрингтон! Ральф Харрингтон!

Выкрикивая имя страховщика, Хант отчаянно соображал, что делать дальше. Найти и сжечь свидетельство о рождении? Может, это его убьет? А как же другие полисы? Пока Харрингтон застрахован от всего на свете, он неуязвим…

– ЭТО НЕ МОЕ ИМЯ! – страшным голосом проревел страховщик.

Вдруг Ханта осенило.

– А каково твое имя? – спросил он.

Никогда прежде Хант не слышал подобных звуков – и предпочел бы не слышать и впредь. Имя – сразу и скрип, и металлический скрежет, и пронзительный вопль – донеслось до них из самых глубин ада. Ни человеческое, ни звериное горло не могло бы издать такой звук; но у Ханта мелькнула мысль, что язык этот ему знаком. Слова этого языка он видел выведенными на пергаменте. И сжег.

В начале было слово.

И вдруг – страховщик изменился. Гнев и ярость покинули его; он замер, устало ссутулившись, глядя в пол. Не громила великанского роста, а снова неприметный человечек с дряблым, оплывшим лицом. Тот ничем не примечательный торговец страховыми полисами, что полгода назад впервые постучался к нему в дверь.

Он начал таять в воздухе.

И дом его таял вместе с ним. Исчез душ, побледнела раковина, растворилась в воздухе дверь в спальню. Уютная квартира вновь стала сырой пещерой. Телевизор превратился в патефон, патефон – в дикарский барабан, барабан попросту исчез. Даже стены меняли цвет, и грот из темного вулканического камня скоро превратился в пустую известняковую пещеру.

Страховщик был еще виден, еле-еле. Облик его тоже менялся: он сморщивался, усыхал и все менее походил на человека. Скорее на тех существ, что друзья видели в «офисе». Только выглядел немного иначе: они были безмерно стары – он юн и еще не тронут временем.

А потом он исчез.

На его месте лежал грубо обработанный камень, а на камне – несколько почти неразличимых знаков.

Самый первый страховой полис.