Читаем Страна Австралия (сборник) полностью

И каждое утро выходил Калиночка на угол этой улицы, сворачивал на проспект имени Правды, названный, по его словам, тоже в честь усопшей и почившей в бозе, и шел вдоль проспекта к Днепру пешком три длинных километра, затем он входил на мост и шел по мосту еще почти столько же, чтобы достичь наконец центра города, где располагалась его контора. В это утро все так и было. Юрий Петрович не спеша, так как времени у него после ухода Инны оставалось более чем достаточно, собрался, позавтракал бутербродами с останкинской колбасой, запивая их крепким коричневым чаем, затем оделся, обернул шею толстым колючим шарфом два раза, нахлобучил шерстяную серую шапочку так, чтобы она была ниже мочек ушей, захлопнул входную дверь и спокойно, прислушиваясь к состоянию и поведению суставов ног, рук и позвоночника, спустился с третьего этажа вниз. За углом, не доходя остановки, он встретил "своих" слепых, которых встречал почти каждый божий день. Они шли втроем, держа друг друга под руку - муж, жена и их сын. Муж и жена несли в свободной руке по легкой алюминиевой палке, а сын был зрячий и вел родителей на работу. Дальше по Калиновой работал небольшой завод объединения "Луч", принадлежавший обществу слепых. И, видимо, эти слепые на нем трудились, возможно, что и вместе со своим сыном, потому что на заводе сорок процентов списочного состава составляли зрячие. А жили они, скорее всего, в доме слепых, стоящем напротив дома Калиночки. Этот дом обычная хрущевская пятиэтажка - днем ничем не выделялся на фоне остальных домов той же постройки, а вечером бросался в глаза прохожим большинством абсолютно темных окон. Слепым свет не нужен - что очень в наше время экономно, - и зажигали его только их дети, родившиеся, слава Богу, зрячими, если, конечно, они имелись в семье. Увидев этих "своих" слепых сегодня, Калиночка подумал - интересно, есть ли среди них одинокие мужчины, такие, к примеру, как я, и как они в таком случае живут без посторонней помощи? И он сам же себе ответил, что, наверное, одинокие слепые - это большая редкость, потому что жить вдвоем - даже когда оба ничего не видят - гораздо легче. А жениться и выйти замуж им намного проще, чем зрячим. Им ведь внешность друг друга без разницы. Красивая женщина или страшная - все равно ее лица не увидать. Поэтому, наверно, они все и выходят замуж, хотя красивыми не бывают практически никогда. Глаза, что ни говорите, значительно украшают лицо. А когда глаз нет или когда они незрячие, лицо, даже с правильными и тонкими чертами, становится бессмысленным и невыразительным.

Наконец слепые разминулись с Калиночкой и свернули на улицу Калиновую, а Калиночка продолжил свой путь, от улицы Калиновой удаляясь.

Идти было неудобно и скользко, поэтому Юрий Петрович шел, почти не поднимая ног. Мать, увидев эту его походку, обязательно сказала бы: "Не совай ногами". Но иначе по такому гололеду и вовсе идти было невозможно. А так Калиночка приспособился и передвигался довольно ходко. И ни разу за эту непомерно длинную зиму не упал. Что само по себе уже было немало, потому что костей народ наломал за последние месяцы уйму. В травмопунктах годичный запас гипса израсходовали, а зима же еще не кончилась и кончаться не собиралась. Знакомый Калиночки сломал себе ногу в трех местах, до больницы его прохожие под руки довели, а там говорят: "Давай гипс - наложим. Или плати миллион семьсот тысяч - у нас на территории больницы аптека работает коммерческая, в ней есть все, в том числе и отсутствующий в нашей больнице гипс. Давай деньги, мы сбегаем в аптеку, хоть это в наши обязанности не входит, купим гипса и все сделаем в лучшем виде". И пока знакомый не дозвонился до работы и не выпросил в долг у начальства нужную сумму, никто ему никакой помощи не оказывал. Несмотря на тройной перелом ноги. А как только деньги с работы доставили и заплатили травматологам, они сразу приступили к своим профессиональным обязанностям и выполнили их наилучшим образом согласно клятве Гиппократа.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза