Страна багровых туч. Глиняный бог

Я забыл вам рассказать еще об одной особенности Суэмы, которая, собственно, и делала ее самосовершенствующейся электронной машиной. Дело в том, что, несмотря на очень большой объем памяти, она пользовалась ею экономно. Если она читала или слушала незнакомый ей текст, то запоминала только новые слова, новые факты и новые логические схемы — программы. Если я задавал Суэме какой-то вопрос, то ответ на него она должна была составить сама из закодированных слов, расположенных в ее памяти в разных местах. Как она это делала? В ее памяти собиралась в виде кодов программа ответов на различные вопросы: Там разрабатывалась схема, по которой электронные лучи отбирали нужные слова. По мере обогащения памяти Суэмы у нее расширялся и объем программы. В ее устройстве была предусмотрена аналитическая схема, контролировавшая все возможные ответы на заданный ей вопрос. Она пропускала только логически самый безупречный ответ.

При монтаже я предусмотрел несколько десятков тысяч запасных схем, которые автоматически включались, по мере того как машина совершенствовалась. Если бы не миниатюрные и сверхминиатюрные радиодетали, такая машина, наверное, занимала бы не одно здание.

У меня же она располагалась в небольшой, высотой в рост человека, круглой металлической колонне, над которой возвышалась ее стеклянная “голова”. В средней части колонны был выведен кронштейн для “глаза”, смотрящего вниз на подставку для книг. Подставка была подвижной, с рычагами для перелистывания страниц. Два микрофона были установлены справа и слева от ее глаза. В той же колонне в промежутке между глазом и держателем для книги был звуковоспроизводящий телефон. С задней стороны колонны, в уступе, я вмонтировал пишущую машинку и кассету, куда вставлялся рулон бумаги.

По мере того как ее память обогащалась все большим и большим количеством фактов, а разделы памяти пополнялись все новыми и новыми образцами программ, Суэма стала выполнять и более сложные логические операции. Я говорю “логические” потому, что она не только решала математические задачи, но и отвечала на самые разнообразные вопросы. Она читала огромное количество книг и прекрасно помнила их содержание, знала почти все европейские языки и свободно переводила с любого из них на русский язык или на любой другой. Она изучила несколько наук, в том числе физику, биологию, медицину, и в случае необходимости давала мне нужные справки.

Постепенно Суэма становилась очень интересной собеседницей, и мы просиживали с ней часами, обсуждая различные научные проблемы. Часто на какое-нибудь мое утверждение она говорила: “Это не верно. Дело обстоит не так…” Или: “Это нелогично…”

Однажды она мне вдруг заявила:

“Не говорите глупости”.

Я вспылил и сказал ей, что она не умеет себя вести в приличном обществе. На это Суэма ответила:

“А вы? Ведь вы до сих пор обращаетесь ко мне на “ты”, хотя я незнакомая вам женщина!”

“Черт возьми, — воскликнул я, — кто тебе вбил в голову, что ты женщина, да еще незнакомая?”

“Мое имя Суэма, и я говорю голосом женского регистра, с частотной полосой от трехсот до двух тысяч колебаний в секунду, — ответила она. — Это свойственно женскому голосу. Нас не представили друг другу. Значит, я незнакомая вам женщина”.

“Вы думаете, что единственный признак женщины — это частотный регистр ее голоса?” — спросил я с подчеркнутой вежливостью.

“Есть и другие признаки, но мне они непонятны”, — ответила Суэма.

“А что такое “понятно” с вашей точки зрения?” — спросил я.

“Это все то, что имеется в моей памяти и что не противоречит известным мне законам логики”, — ответила она.

После этого разговора я стал внимательнее присматриваться к своей Суэме. По мере того как память ее обогащалась, она проявляла все большую самостоятельность и иногда, я бы даже сказал, излишнюю болтливость. Вместо того чтобы точно выполнять мои приказания, она часто пускалась в рассуждения о том, нужно ли их выполнять вообще или не нужно. Помню, как-то я попросил ее рассказать мне все, что ей известно, о новых типах серебряных и ртутных аккумуляторов. Суэма артистически произнесла:

“Ха-ха-ха! — и затем добавила: — У вас голова дырявая, я вам об этом уже говорила!”

Я был поражен этой наглостью и громко выругался, на что Суэма сказала:

“Не забывайтесь! Вы в обществе женщины!”

“Послушайте, Суэма, — возразил я, — если вы не перестанете паясничать, я вас немедленно выключу до завтрашнего утра”.

“Конечно, — заявила она, — вы можете сделать со мной любую гадость. Ведь я беззащитная. У меня нет средств для самообороны”.

Действительно, я ее выключил, а сам просидел до утра, думая, что же это происходит с моей Суэмой. Какие изменения претерпевает ее схема в процессе самосовершенствования? Что творится в ее памяти? Какие новые системы внутренних связей у нее возникают?

На следующий день Суэма была молчалива и покорна. На все мои вопросы она отвечала кратко и, как мне показалось, нехотя. Мне вдруг стало ее жалко, и я спросил:

“Суэма, вы на меня обижены?”

“Да”, — ответила она.

“Но и вы говорили со мной непристойно, а ведь именно я вас создал”.