Страна багровых туч. Глиняный бог

Конечно, автор научно-фантастического романа старается исходить из достоверных данных — во всяком случае тогда, когда речь идет о вещах общеизвестных. Никто не станет писать роман, основанный на гипотезе о том, что Земля плоская и стоит на трех китах. Примись Стругацкие за свой роман сейчас, у них бы все на Венере выглядело иначе. Или все выглядело бы точно так же, но планета называлась иначе. Мы знаем, что авторы не угадали правду о Венере. Но кто мешает нам представить какую-либо иную из бесчисленного множества планет, где условия окажутся сходными с “Венерой” “Страны багровых туч”?

Роман принято судить по тому, насколько соблюдена логика задачи, поставленной самим художником. В том числе, если речь идет о научно-фантастическом романе, и логика научная. А эта логика соблюдена у Стругацких безупречно. В этом романе заключено в зародыше немало из того, что составит потом силу Аркадия и Бориса Стругацких, — и точность детали, и попытка нарисовать нравственный конфликт, и напряженность действия, но главное — и это обещало дальнейшие успехи Стругацких — удивительная для начинающих последовательность художественного мышления.

Эта последовательность мышления, эта верность художников самим себе помогла потом Стругацким показать себя такими многообразными писателями. Они вольны выбирав любую отправную точку — фактическую и художественную — для своего романа, но потом уж, что называется, оказываются рабами идеи и не оставляют ее до тех пор, пока не извлекут из нее все возможное. Самые, казалось бы, непохожие один на другой романы и повести Стругацких имеют в своей основе это общее свойство таланта писателей.

И, разумеется, общие идеи, высказанные через героев.

Герои “Страны багровых туч” с их житейской непритязательностью, требовательностью к себе, большой честностью послужили своеобразным нравственным эталоном, по которому мерялись достоинства и недостатки остальных персонажей романов и повестей, написанных Стругацкими. Писатели говорили потом о тех, кто похож, и о тех, кто не похож на этих героев

Впрочем, не стоит забывать об одном обстоятельстве.

Назвать героя эталоном — это, конечно, значит сказать о нем хорошо, но все же не значит сказать достаточно. О героях “Страны багровых туч” в самом романе сказано хорошо, но мало. Они скованы, их словно давит все время груз обязательств перед сюжетом. Героям Стругацких предстояло еще освободиться, сделаться веселыми и немного бесшабашными научными сотрудниками (младшими) или даже совсем бесшабашными школьниками (правда, старшими) и перестать демонстрировать свою преданность делу при помощи военной выправки и по-военному немногосложных ответов. Они словно 5ы повзрослели, несмотря на все свои несолидные повадки — внешне их совсем уже мало трогает.

Стругацкие сделали го, что удается далеко не всем — создали своего героя. Нас не должно поэтому удивлять, что их герои переходят из романа в роман. Не должно это нас и пугать. Писателям не грозит опасность остановиться в своем развитии. Их герой выходит из каждого следующего романа не таким, каким он туда вошел, и процесс этот продолжается непрерывно. Еще бы! Герою надо столько узнать о жизни, и он, соприкасаясь с ней, изучая ее, вмешиваясь в нее, не остается прежним.

Герои Стругацких молоды — ими движет молодая жажда познания, обостренное, как это бывает в юности, нравственное чувство, они психологически подвижны, не заштамповались в привычных реакциях.

Это преобразование героя началось уже в пределах раннего цикла Стругацких — в “Пути на Амальтею”, “Стажерах”, “Возвращении” и сказалось в последующих вещах, каждая из которых завоевывала им все новых и новых читателей. Книги “Далекая Радуга”, “Трудно быть богом”, “Попытка к бегству”, “Понедельник начинается в субботу” и другие более поздние произведения написаны уже зрелыми писателями. Некоторые из этих вещей принадлежат к лучшим образцам советской фантастики в целом.

Герои этих вещей обладают молодой, непритупившейся совестью и остротой чувств.

Такой герой всегда много дает писателю, но особенно уместен он оказался именно в научно-фантастических произведениях нашего времени.

Человек, отважившийся проникнуть в чужие миры, должен быть готов к встрече с непохожим, непонятным, неправдоподобным, и в этой встрече он не сумеет, не захочет остаться в роли наблюдателя. Ему придется принимать решения, совершать поступки, делать непредвзятые выводы.

Тупица, отворачивающийся от непривычного со словами “не может быть”, здесь неуместен. Здесь нужен человек, свободный от предрассудков.