Страна Читалия — мастерская чтения (СИ) (сборник)

Работал он над книгами небольшого объёма, так называемыми «книжками-тетрадками», и оформлял их так, чтобы всё в этих книжках: текст, рисунки, орнамент, обложка – составляло единое целое. И иллюстрациям в них было отведено столько же места, сколько и тексту.

Иван Яковлевич Билибин разработал систему графических приёмов, которые дали возможность объединять иллюстрации и оформление в одном стиле, подчинив их плоскости книжной страницы.

Характерные черты билибинского стиля: красота узорного рисунка, изысканная декоративность цветовых сочетаний, тонкое зрительное воплощение мира, сочетание яркой сказочности с чувством народного юмора и др.

Он выполнил иллюстрации к русским народным сказкам «Царевна-лягушка», «Пёрышко Финиста-Ясна Сокола», «Василиса Прекрасная», «Марья Моревна», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Белая уточка», к сказкам А. С. Пушкина – «Сказка о царе Салтане», «Сказка о золотом петушке, «Сказка о рыбаке и рыбке» и многим другим.

Ещё иллюстрации[26] 

Приложение: С. В. Голынец «Художник сказки и былины»

/Знаменитые универсанты. СПб, 2005. Т. 3. С. 285—303.//Внимание! 99 тыс. знаков, т.е. примерно 50 стандартных страниц/

Послесловие от редактора

Образно, историю человечества начинают с Прометея. История сама по себе философская — преступление и наказание, с несколько неожиданной моралью: Прометею досталась птичка, а греются у костра — люди.

Но, на мой взгляд, это была только предыстория, а История началась с большого количества других историй, а именно — баек у костра. Нам и сейчас понятно первобытное желание похвастать своими подвигами и многим из нас пришлось сталкиваться с проблемой нехватки слов. Если рыбаку хватало рук, то охотнику было сложнее, а слушатели жаждали подробностей. Обуреваемый эмоциями охотник, с досадой швырнул ком глины в стенку. Тут-то Тот и клюнул его в темечко. (Тот, это — Тут, Туут, Тоут, Техути, Джехути др.-греч. Θώθ, Θόουτ ... египетский бог письменности, с длинным клювом ирбиса) Посветлело у охотника в глазах и сказал он: «Вот тут стоял олень, — и ткнул перстом в шлепок глины, - а тут Я. - прилепил он второй комок глины. — А остальные там» — обошёлся жестом. Минимум слов, а наглядность великолепная.

Произошло эпохальное. Опыт поколений стал передаваться не через медлительную линейную наследственность, а через внешний носитель, кто и что бы этим носителем не было. Родился графический символ, означающий не то, что он есть — комок грязи на стене, а вкусного оленя. Колеса ещё не было, а уже всё завертелось. Сторонники письменности твердили, что лучше один раз увидеть, сторонники аудио утверждали, что от письменности глупеют, ибо не нужно учить наизусть огромные эпосы предков. Мастера наскальной живописи фыркали на хлипкий папирус и приглядывались к новой технологии обжига глиняных табличек с клинописью (вот уж какие рукописи не горят, так не горят).

Речь известна даже насекомым, пчела, танцуя перед ульем, объясняет другим пчёлам сложный маршрут полёта за нектаром. Но, ни одна пчела не додумалась до географической карты. Изобретатели дорожных знаков — муравьи, метят пахучими метками свои маршруты, почти письменность, правда? Но их символы жёстко закреплены в наследственности, как и писанина собак на столбах.

Человек не является даже первооткрывателем учёбы — обретения навыков для выживания не через генетическую память. Кошка учит своих котят своему личному опыту охоты на мышей и тем близка людям по мышлению. Использование орудий труда — тоже не привилегия человека: паук «изобрёл» сеть много раньше людей-рыбаков и звероловов, палками умеет пользоваться любая макака. Возможно, я обижу деятелей искусства, но искусство инсталляции (размещения предметов в пространстве так, чтоб удивить других) ведомо птичкам.

«Атласный шалашник — одна из немногих птиц, использующих орудия; иногда он раскрашивает плетеные стенки своего шалаша соком ярких ягод или влажным углем, пользуясь пучком каких-нибудь волокон.»