Страна Дяди Сэма : Привет, Америка!

Это совсем не то, что я хотел услышать. Мне мечталось, что многие возвращаются, причем за ними больше не надо вешать одежду, они восхищаются твоими умом и мудростью, и тебе не приходится ставить бриллиантовые заклепки на все эти странные дырки в их головах… Но сосед, конечно, прав. Наш сын уехал. И дома стало пусто.

Я не ожидал, что так будет, потому что последние пару лет, хотя сын вроде бы жил с нами, его на самом деле тут не было, если вы понимаете, о чем я. Как и большинство подростков, он не жил дома в полном смысле слова — скорее, просто заскакивал пару раз в день, чтобы заглянуть в холодильник, побродить по комнатам с полотенцем на талии и спросить:

— Мам, а где моя…

Ну, сами знаете: «Мам, где моя желтая рубашка?» или «Мам, где мой дезодорант?» Иногда я видел его макушку в кресле перед телевизором, на экране которого люди восточной внешности колотили друг друга по головам, но в основном он жил в месте под названием «не дома».

Все мои обязанности при отправлении сына в университет заключались в том, чтобы подписать чеки — много чеков — и выглядеть соответствующе, то есть бледнеть и скрежетать зубами по мере увеличения расходов. Вы не поверите, сколько стоит в Соединенных Штатах отправить ребенка в университет в наши дни. Возможно, это потому, что мы живем в обществе, где к подобному относятся серьезно, так что почти каждый молодой человек в нашем городе заканчивает школу и засматривается на полдюжины потенциальных университетов с невероятной стоимостью обучения. (Плюс плата за допуск к вступительным экзаменам и отдельная сумма за каждую заявку в каждый университет.)

Но эти расходы — капля в море по сравнению с общей стоимостью обучения в университете. Год обучения моего сына стоит 19 тысяч долларов — почти 12 тысяч фунтов стерлингов в нормальной валюте, — что, как мне сказали, вполне разумная цена в наши дни. Стоимость обучения в некоторых университетах составляет 28 тысяч долларов. Плюс 3 тысячи долларов в год за комнату в общежитии, 2400 долларов за еду, около 700 долларов за книги, 650 долларов за медицинское обслуживание и страховку и 710 долларов на «общественные мероприятия». Не спрашивайте меня, что это такое. Я только подписываю чеки.

Также надо прибавить билеты на самолет до Огайо и обратно на День благодарения, Рождество и Пасху — праздники, в которые каждый второй студент в Америке летит домой и потому билеты стоят ошеломляюще дорого, — а еще случайные расходы, вроде самостоятельных покупок и телефонных счетов. К тому же моя жена звонит сыну почти каждый день, чтобы спросить, хватает ли ему денег, хотя на самом деле, как мне кажется, все должно быть наоборот. И это продолжается четыре года, не то что в Великобритании, где учатся три года. И последнее: на будущий год мы отправляем в университет нашу старшую дочь, так что мои заботы удвоятся.

Поэтому вы уж простите, надеюсь, когда я скажу, что эмоциональную сторону события немного омрачал предстоящий финансовый шок. Только когда оставили сына в университетском общежитии, такого трогательно растерянного и смущенного, среди груды картонных коробок и чемоданов в аскетичном помещении, подозрительно смахивавшем на тюремную камеру, мы наконец ощутили, что он ушел из нашей жизни, чтобы начать собственную.

Теперь мы дома, и от этого еще хуже. Никакого кикбоксинга по телевизору, никаких груд кроссовок в конце коридора, никаких криков «Мам, где моя…» со второго этажа, никого моей комплекции, кто бы говорил: «Классная рубашка, пап. Старьевщика ограбил?» На самом деле теперь-то я осознаю, что он был здесь, если вы понимаете, о чем я. И теперь его здесь нет.

Всякие мелочи — вроде скомканных свитеров, засунутых под заднее сидение автомобиля, или нескольких комков жвачки, недонесенных в свое время до мусорного ведра — заставляют меня часто моргать, чтобы совладать с наворачивающимися на глаза слезами. Миссис Брайсон вообще не нужны никакие внешние раздражители. Она просто рыдает с утра до вечера, то и дело прячась в ванной комнате. «Мой ребенок», — стонет она в отчаянии и громко сморкается в любой подходящий для этого кусок ткани, а потом снова плачет.

За последнюю неделю я заметил за собой, что провожу много времени, бесцельно бродя по дому, рассматриваю разные предметы — сыновьи призы за баскетбольные матчи и забеги, старый снимок с праздника — и думаю обо всех тех беспечно проведенных днях, о которых вещи напоминают. Тяжело и неожиданно осознавать, что моего сына не просто больше здесь нет, а что тем, каким был, он больше никогда не вернется. Я бы отдал все, чтобы вернуть и сына, и того мальчишку, каким он когда-то был. Но, конечно, это невозможно. Жизнь меняется. Дети вырастают и уезжают, и, если вы еще этого не поняли, поверьте, они взрослеют быстрее, чем вы можете себе представить.

Вот почему я бегу играть в бейсбол с младшим сыном — ловлю шанс, пока он еще есть.

Дорожные развлечения