Страна Дяди Сэма

Конечно, это все потому, что она англичанка. Она на самом деле не понимает, сколько непревзойденных вариантов жирности и сладости предлагает американская диета. Меня манят ломтики искусственного бекона, плавленый сыр с желтым оттенком неизвестного происхождения и кремообразная шоколадная начинка, иногда все в одном. Мне хочется еды, которая брызжет, когда ее кусаешь, или шлепается на вашу рубашку в таких количествах, что приходится аккуратно встать из-за стола и, проявляя чудеса эквилибристики, добраться до раковины, чтобы ее отмыть. Так что я пошел с женой в супермаркет и, когда она оставила меня, чтобы потискать дыни и прицениться к грибам шиитаке, отправился в отдел полуфабрикатов, занимавший, в принципе, все остальное пространство супермаркета. О, это был истинный рай!

Одни сухие завтраки могли занять весь остаток моего вечера. Там было, наверное, 200 видов, я не преувеличиваю. Любая субстанция, которую только можно высушить и покрыть сахарной глазурью, там имелась. Самым заметным и поражающим воображение было блюдо из злаков под названием «Домашние хрустяшки», которые пытались убедить всех, что они являются здоровым завтраком, и не важно, что это просто печенье с кусочками шоколада, которое засыпается в чашку и запивается молоком. Гениально.

Также заслуживают внимания сухие завтраки «Сухари с арахисовым маслом», «Мини-кексы с корицей», «Штучная чокула» («с очень толстой прослойкой зефира») и гвоздь программы — «Потрясающее овсяное печенье», сразу четыре вида в одной коробке. Я прихватил сухие завтраки, по одной коробке каждого, и две коробки овсяных хлопьев — как часто я говорил, что не следует начинать день без большой миски дымящегося печенья! — и помчался с ними назад к тележке.

— Что это? — спросила меня жена особым тоном, какой она часто использует, разговаривая со мною в торговых заведениях.

У меня не было времени толком объяснять.

— Завтрак на ближайшие полгода. — Я никак не мог отдышаться после пробежки. — И даже не думай о том, чтобы выложить хоть что-то и взять мюсли.

Я даже не представлял, насколько расширился рынок полуфабрикатов. Везде, куда бы ни повернулся, я сталкивался с едой, после употребления которой вы гарантированно начали бы ходить вразвалочку; многое я видел впервые в жизни — желейно-кремовые пироги, крекеры «мун-пай», ореховые сдобные рулеты, персиковые жевательные колечки, леденцы из корнеплодов с мускатным маслом, шоколадные пирожные «девил-догз» и воздушную зефирную массу для бутербродов под названием «Флафф», в тазике таких размеров, что в нем вполне можно купать детей.

Просто не верится, сколь огромное разнообразие нездоровой пищи предлагается американским покупателям в наши дни и в каких количествах ее потребляют. Недавно я вычитал, что средний американец съедает 17,8 фунтов сухих завтраков в год.

Сеть «Айл севен» («Еда для настоящих толстяков») постаралась особенно. Там был целый отдел, посвященный исключительно продукту под названием «Жареная сдоба», к которой относились, помимо многого другого, восемь разных видов жареного штруделя. Что такое жареный штрудель? Да какая разница? Он был покрыт сахарной глазурью и выглядел вполне съедобно. Я набрал целую охапку.

Признаю, я немного увлекся — но их было так много, а я так давно ничем не увлекался.

Но что в конце концов разъярило мою жену, так это пицца на завтрак. Она взглянула на коробку и сказала: «Нет».

— Прости, милая?

— Ты не принесешь домой ничего, что называется пиццей на завтрак. Я разрешу тебе взять, — она нырнула в тележку, — леденцы из корнеплодов с мускатным маслом, жареный штрудель и…

Она вытащила пакет, который не заметила раньше.

— Что это?

Я заглянул ей через плечо.

— Блины для микроволновки, — сказал я восторженно.

— Блины для микроволновки, — повторила она с куда меньшим энтузиазмом.

— Ну разве наука не прекрасна?

— Ты съешь все это, — заявила жена. — Все до крошки из того, что сейчас не поставишь обратно на полку. Ты меня понял?

— Конечно, — произнес я вполне искренне.

И вы знаете, она действительно заставила меня это есть. Неделями я пробирался сквозь симфонию американской пищи быстрого приготовления, и та была отвратительна. Вся до последней крошки. Не знаю, или американская еда испортилась, или мои вкусовые рецепторы созрели, но даже те удовольствия, с которыми я вырос, теперь казались либо удивительно безвкусными, либо отвратительно невкусными.

И самым ужасным из всего была пицца на завтрак. Я пробовал ее три или четыре раза, запекал в духовке, засовывал в микроволновку, один раз в отчаянии даже намазал ее зефиром «Флафф», но она так и не превратилась ни во что другое, кроме дряблой, резиновой массы. В конце концов я спрятал коробку на кладбище контейнеров «Таппервэр» на нижней полке холодильника.