Страна динозавров

 Спустившись на первую, и самую нижнюю палубу, где располагались наши каюты, мы решили взглянуть на торпедное отделение, находившееся в самом носу судна. Артиллерист, находившийся там, рассказал о торпедном устройстве. Всего торпед было восемь. Они располагались на специаль-ных подставках, прикреплённых к стенам и подавались в торпедные аппараты при помощи специальных лебёдок, в управлении которыми моги справиться всего несколько человек. Сначала необходимо было подать торпеду на специальную округлую столешницу, с которой та, при помощи вспомогательных шарниров, заводилась в торпедный аппарат. Оставалось только закрыть водоне-проницаемый люк за торпедой, открыть внешние люки и под давлением выпустить торпеду на волю. Далее включался небольшой двигатель, вращающий расположенные в хвосте торпеды лопасти, и та устремлялась к своей цели.

 Уйдя под воду после вечернего чаепития, на котором Саммерли так и не появился, мы опять стали наблюдать за подводным миром, но ничего нового не увидели, кроме одиноко проплывающей вдалеке белой акулы.

 Поужинав, мы прошли в ходовую рубку, где старпом сообщил о приближающемся шторме, из-за чего ночью придётся идти под водой, так как в этом положении качка будет практически не ощутима и шторм не повлияет на безопасность субмарины.

 На следующее утро 'Европа', поднявшись на поверхность, встретила значительное волнение на море и всё тот же северо-западный ветер, но уже гораздо сильнее. Барометр резко падал, а по радио передавали о наступающем ухудшении погоды, всем судам рекомендовалось держаться подальше от оберега.

 Перед обедом ветер задул ещё сильнее, достигая, временами, 130 - 160 футов в секунду. А при-мерно за час до погружения разыгрался настоящий шторм.

 Видимость ухудшилась, а море, вместо синего, стало тёмным, бугристым. Небо окутали серые тучи. Стального цвета разорванные облака нависли над рубкой. Засверкали яркие вспышки молний, и с неба закапал поначалу несильный, а затем всё более усиливающийся дождь. Волны стали круче, их гребни всё больше покрывались белыми барашками.

 Ветер, срывая макушки поднимающихся у борта волн, раскидывал их веером и сильно наотмашь бил по иллюминаторам рубки. Судно начинало то уходить вниз, в провал между водяными горами, то, взобравшись на очередную из них, чётко на мгновение вырисовывалось на фоне неба. Где-то на камбузе загремели кастрюли и баки, вырвавшиеся из своих гнёзд, в ходовой рубке полетели штурманские книги, измерители, карандаши и штурманам с трудом удавалось возвратить их на своё место.

 От такой качки нам становилось не по себе. Беспокойный Бискайский залив подтверждал свою свирепость.

 Наконец батареи зарядились, и субмарина ушла в спокойную пучину.

 Остальной день мы провели, ознакомляясь с судном, так как во взбаламученной штормом воде ничего, далее тёмного корпуса судна, видно не было.

 На следующий день, в субботу, ветер изменил направление и понемногу начал стихать. Судно всё дальше уходило от шторма, и бушующий залив оставался позади.

 Мы вышли на мостик, где сразу ощутили невероятно быстрое изменение погоды: вместо серых туч, застилавших небо, голубизна, с одной стороны окрашенная золотом солнечного света. Вместо сырого холодного ветра влажный и тёплый бриз приятно овевал лицо. Свинцовые волны с шипящи-ми белыми гребнями сменились спокойным лазурным морем.

 Днём на горизонте показалась испанская земля Пиренейского полуострова, такая же скалистая, как и французский мыс Сент-Матье.

 Погрузившись под воду, первое, что мы увидели, был остов наполовину развалившегося, напо-ловину сгнившего огромного испанского четырёх мачтового галеона, обросшего водорослями и на две трети засыпанного илом с донными отложениями. Судно стояло практически на ровном киле, слегка накренившись на правый борт.

 Мы не могли не воспользоваться представившейся возможностью осмотреть древнее судно, и капитан приказал застопорить машину и сбросить носовой и кормовой якоря, которые надёжно удерживали судно от разворота под действием подводных течений. Теперь мы могли более подробно рассмотреть корабль.

 Две передние мачты были обломаны, третья, на удивление, стояла целой, а последней, как и части кормовой надстройки, засыпанной грунтом, вообще не было видно. Рея осталась только на грот-мачте, повиснув на гнилых остатках троса, а о парусах можно было и не вспоминать. На носу был виден огромный адмиралтейский якорь, обросший раковинами моллюсков.

 - Вероятно, это судно было одним из тех, которые погибли в сражении англо-голландской и французско-испанской эскадр в бухте Виго в начале восемнадцатого века. Вместе они насчитывали более 130 кораблей, таких же огромных, как и этот. Кстати, вход в эту бухту расположен как раз над нами, - просветил нас, поднявшийся по такому поводу в обсерваторию, капитан.

 - За что же они сражались? - спросил лорд Рокстон.

 - За испанское золото, неизвестно куда исчезнувшее после этой битвы, из-за чего многие счита-ют, что оно осталось на затонувших кораблях.