Страна Эрцель

Саре дитя досталось тяжело. После родов была слаба, и врачи предсказывали не быстрое возвращение сил. Луиза и Бернар радовались новой внучке больше, чем отпрыскам Хеврона. Почему? Во–первых, малютка — это семя засидевшегося в холостячестве сына. Во–вторых, они любили и жалели Сару, а Луиза еще и винила себя за несправедливые мысли о ней. Ну, а в-третьих, и в главных, они и сами не знали почему. Гилад — добытчик, делец и деятель — днями–вечерами пропадает в конторе, у клиентов и по делам народной пользы. И бабушка с дедушкой ринулись в Бейт Шэм выручать сноху. И старший сын доволен, ибо и его чадам достается доля любящего внимания.

Радостная весть пришла в дом к хорфландским родителям. Рождение внучки отец Сары великодушно одобрил, но сопутствующие обстоятельства не принимал с неизменной стальной твердостью. Зато мать признавала лишь главное, то есть долгожданное и счастливое событие, наконец–то случившееся. С радостью и тревогой в сердце засобиралась в дорогу — нянчить новорожденную и выхаживать дочь. Впопыхах набрала старый телефонный номер, и ей ответил Алекс. С первых же слов Алекс понял то, что скрывала от него Сара. Поняла свою ошибку и бывшая его теща. Быстро и неловко окончился разговор. Сара огорчилась, узнав. «Неизбежного не миновать!» — вздохнула.

Приезд хорфландской бабушки создал проблему коммуникации в доме. На Сару легла обязанность переводчицы. С некоторой обидой, но и с полным сознанием ее неосновательности, Луиза и Бернар вернулись в Авив.

Пожилой женщине не тяжелы были труды у дочери, но не давалась привычка к новому ее имени, звучание коего в Хорфландии обыкновенно вызывало известную напряженность и юмористические ассоциации. Имя «Диана» то и дело срывалось с материнских уст.

***

Третью неделю подряд резервист Хеврон Фальк пребывает на армейских сборах. «Неужто не будет с тебя врачебной военной специальности?» — вопрошает Косби. «Я бывший сержант и не собираюсь терять боевую форму!» — достойно ответствует Хеврон. Каждое утро, пробудившись с рассветом, он облачается в солдатское одеяние и, автомат на плече, садится в машину и едет на базу, к которой приписан. В изнурительных тренировках тщетно, но упорно старается не отставать от молодых. Напрашивается в самые опасные патрули за серой линией, а вечером, усталый, не отказывается выезжать на срочные вызовы.

Этим утром Хеврон Фальк проснулся с мыслью, что настает его великий день. День, который подведет итог дням его жизни. День, что станет судьбоносным для страны и земли Эрцель. День, назначенный увековечить его имя в памяти разумных и благодарных эрцев. День, призванный вернуть его народ на арену истории. Так, отдавая должное пафосу, думал врач и солдат.

Живя за океаном, Хеврон привык молиться второпях. Но сегодня творил молитву ретиво и, произнося слова отчетливо и проникновенно, являл абсолютную и безоговорочную лояльность тому, к кому обращал свою речь. Собираясь в дорогу, размышлял.

«Свиток у нас, но события по–прежнему скользят по левой колее злонамеренной власти. Господь перстом своим указал на меня, удостоил счастьем совершить деяние, которое поворотит легковерные головы в правую сторону. Тогда и Свиток станет подлинно наш!»

«Левые преуспевают. Геры заманивают страну в ловушку. Какое уж там спасение!? Новых земель не приобретем и завоеванные утратим. Хорошо еще, что не все геры наивны, как наши левые. Благословляю ненависть геров к нам. Необходимо расшевелить их инстинкты!»

Хеврон зашел в спальню. Поцеловал Косби в лоб. «Не проснулась, это хорошо.» Дети под утро спят крепко. Каждому, по порядку старшинства, достался отцовский поцелуй. «Пора ехать. Благослови меня бог.»

Светает. Хеврон сел за руль. Сумку и автомат положил на сиденье справа. Час дороги до базы. Час раздумий. Имеющий силу признаваться обретает успокоение.

«Ах, Косби, я бывал несправедлив к тебе. Я эгоист, я знаю. Я редкий гость в нашем доме. Я скрытен. Я слишком мало думал о тебе. Что можно изменить сейчас?»

«Я знаю, Косби, ты не сомневалась в моей любви. За это благодарю. Я помню тебя невестой. В твоей семье не только не молились, даже праздников наших не знали. Заокеанские эрцы! Уступая мне, стала блюсти традиции. Без веры, но и видимость важна. И за это тоже благодарю. Ты считаешь меня фанатичным. Пусть ты права. Народ хранят его фанатики.»

«Мне не страшно, Косби. Вера — вот мой транквилизатор и мой адреналин. Как врач говорю. Я — почти мессия. Жизнь мою господь оценил высоко, приравнял к великой цели. Он уповает на достойного. Свершивший станет святым. Мне не страшно, Косби!»

Вот и база. У ворот поджидает патрульный джип.

— Заждались тебя, Хеврон, — гаркнул из джипа командир патруля.

— Медленно ехал, — ответил Хеврон.

— Все думаешь, мыслишь?

— Есть о чем.

Хеврон пересел в джип. Машина рванула с места. Двинулась в направлении деревень геров, вглубь за серую линию.

— Ты бледен сегодня, Хеврон!

— Тебе кажется.

— Боюсь, что нет. Ты в порядке?

— Пожалуй, глотну утренней прохлады. Я выйду здесь. Я посижу. Тут не опасно. Вернетесь из деревни — заберете меня.

— Будь по твоему.