Страна «гирин герен»

Колонна автомашин медленно вползала в селение. Романов ехал в головном грузовике. Одинокие мазанки тянулись вдоль дороги, каждая посреди своего огородика, окруженного плетеной изгородью. Таких деревень проехали уже с десяток, и нигде не останавливались. Без задержки проскочили бы и это селение. Но оно было последним на длинном пути, и от него до места, куда предстояло добраться, рукой подать — всего несколько километров.

На площади колонна остановилась. Геологов встречали всей деревней. Впереди мужчины — рослые, стройные, как на подбор. Девочки-малышки пугливо рассматривали незнакомых людей, прячась в складках одежды матерей. Голоногие мальчишки, наоборот, держались смело, выбегали к машинам. Жителям деревни не приходилось видеть ранее такого скопления грузовиков и белых людей, и они радостно восклицали:

— Яйа ка кейи! Барка дазува! (Приветствуем вас! Добро пожаловать!)

В знак дружеского расположения геологам преподнесли на блюдечке орехи кола.

Романов распорядился устроить стоянку за деревней, а сам, пока солнце было высоко над горизонтом, решил осмотреть новую аномальную зону, чтобы с утра можно было сразу приниматься за работу. На машине добрался почти до места и велел шоферу возвратиться часа через три. Размашисто зашагал к белеющей в высокой траве палатке. Возле нее Романова встретил Голубков, высокий худощавый ленинградец средних лет в желтой ковбойке. Добродушное лицо расплылось в улыбке. Поздоровались, крепко пожав огрубевшие руки.

— Показывай, Валентин Сергеевич, свои владения!

— Так сразу? Отдохнул бы.

— Успеется.

Голубков сунул в рюкзак термос с водой, прицепил к ремню полевую сумку, взял геологический молоток.

После плоской, просторной саванны буш показался дремучим, непролазным. Шли медленно, обходя низкорослые деревья, ветви которых то и дело норовили уцепиться за одежду. Из-под ног разбегались ящерицы, где-то кричали обезьяны, из кустов вылетали фазаны в ярком оперении. В другое время Романов с удовольствием приехал бы сюда поохотиться, а то и просто побродить по этому девственному бушу, насладиться тишиной. Но сейчас было не до развлечений и отдыха. Впереди вырастала мохнатая гряда, и чем ближе подходили к ней геологи, тем круче она была.

На вершине перевели дух. Романов осмотрелся. Дали распахнулись, вокруг был порыжевший буш, прорезанный этой единственной грядой, понижавшейся с востока на запад. Казалось, что тут поработали на огромных бульдозерах, которые сдвинули землю в гигантский вал.

Когда вернулись к палатке, Голубков протянул Романову ключ, сделанный из проволоки.

— Тебе! От здешней кладовой. А если серьезно, то держи, — Голубков достал из полевой сумки карту, развернул. Гряда была обведена жирной линией, указывающей аномалию. Романов смотрел на карту, а думал о Голубкове. Вот он какой, оказывается. Мало того, что сделал свое дело — отлетал на «аннушке» десятки часов, он еще с ручным магнитометром облазил открытые аномальные зоны. И эту тоже. Уточнил ее положение и размеры на местности, составил карту для наземных работ, отобрал образцы. Романов стал делать на карте пометки: тут пройдут канавы, у подножий склонов заложим шурфы, пробурим скважины.

— Здорово ты нам помог, Сергеич!

— Чего уж там. Дело у нас общее. Гряда, кстати, сплошь из железистых кварцитов.

— То на виду. А я бы хотел знать, что еще там запрятано, — Романов улыбнулся, топнул по земле.

— Это уже ваша работа…

В поле, к гряде, поисковики выходили без того радостного порыва, который был вначале на Бирнин-Гвари. Неторопливо разбирали инструмент, почти не шутили. Случалось, подолгу курили, сидя у канав. Что из того, что здесь гряда? Ну, наберется в ней от силы миллионов двадцать, пусть тридцать. Все равно пустяк. Вечером, собравшись у костра, затягивали протяжные русские песни — тосковали по дому.

Надо как-то встряхнуть поисковиков, думал Романов. Он посоветовался с буровым мастером Николаем Ворониным. Решили ускорить буровые работы. Если на глубине окажется железная руда, за канавами и шурфами дело не станет. Рабочих потом с поля не вытащишь. В разных точках у подножия гряды поставили три буровые машины. Буш огласился гулом моторов, лязгом труб.

Несколько дней Романов был в отъезде — наведывался но делам в геологическую службу. Вернулся — сразу к Воронину. Мотор бурового станка натужно гудел, вытаскивая колонну труб. Буровая бригада привычно отсоединяла колена, аккуратно складывала их на деревянный помост. Из последней трубы Воронин бережно вынул керн — столбик породы, поднятой с глубины.

— Хорош пласт! К четвертому десятку метров подбираемся! — весело сказал мастер.

— Что на других буровых?

— У них не хуже. На богатую руду идем, Иван Ильич!

Романов сел на теплый валун. Платком вытер вспотевший лоб. Впервые за долгие месяцы пребывания в Нигерии геолог почувствовал себя вконец усталым и… безмерно счастливым.

Как-то у своего вагончика Романов застал плечистого незнакомого нигерийца. Тот засуетился, кивнул на корзину с бананами.

— Советским геологам принес.

— Бананы — это хорошо. Давно не пробовали. Ребята обрадуются. Сколько за корзину?