Страна Гонгури. Полная, с добавлениями

Тогда они бежали группой, с этапа. Старший погиб через год, зарубленный на митинге конным жандармом; двое были повешены полевым судом; двое умерли от чахотки, трое — от тифа; кто-то погиб уже после победы, на фронте, или при подавлении кулацких мятежей. Из тех, кто основывал Партию, сейчас в живых остались лишь Вождь, и Итин. Жизнь революционера была короткой — и все знали это, стараясь лишь успеть больше за отпущенный срок. И на каждого из тех, чьими именами сейчас называли города, заводы, корабли — было по нескольку безвестных, погибших в самом начале. Кто мог бы сделать не меньше — но кому просто не повезло, успеть что-то совершить.

— Успеешь еще — сказал Итин — себя пока воспитай, укрепи и закали. А дела — на всех нас хватит!

Мальчишка оказался упорным. После рабочей смены, он убегал в лес за шесть верст, или зимой на лыжах в поле. По купленным на скопленные гроши книгам изучал гимнастику и бокс, упражняясь на подвешенном мешке с опилками. Обливал себя ледяной водой. Бегал по полю за зайцами с отцовским ружьем. Был бит отцом за порчу двери, в которую по-индейски метал ножи и топор. Сначала дрался до крови с соседскими ребятами, даже старше себя — затем, став их признанным вожаком, махал с ними руками и ногами по добытой где-то книге о японской борьбе. При этом никогда не был замечен в пьянстве и хулиганстве, обычных среди рабочей молодежи. Вовсе не пил водки, и даже не курил — зато много читал. Сначала — детективы про сыщика фон Дорна, а также Жюль Верна, Стивенсона, Майн Рида. Затем, все чаще — и запретную литературу. Хотя сам Итин однажды, чтобы побаловать мальца, подарил ему Грина — «Дьявол Оранжевых Вод»: индейцы, ковбои, путешествия, на обложке суровый герой с двумя кольтами, и скачущие мустанги.

В последний раз они виделись восемь лет назад. Еще до войны, не гражданской, а той — предшествующей. Итин тогда уже был в партии видной фигурой. Они шли вдвоем по лесу, собирая грибы. Небо было серым, но без дождя. Шуршали под ногами опавшие листья. Из кустов выскочил заяц — и напуганный, метнулся прочь.

— Возьми меня с собой — снова просил его младший брат — я буду делать все, что ты скажешь. Как ординарец, или вестовой. Честно.

Итин снова отказал. Так вышло, что в деле, по которому он приехал, второй был бы помехой. Обещав брату забрать его с собой в следующий раз, и выполнив задание партии — опасное и очень трудное, он уехал. Больше они не встречались — до сегодняшнего дня.

— Поговорим, брат — сказал горелый главарь — искал я тебя. Все эти годы — и думал все, что скажу, когда увидимся. Поговорим, брат — раз уж так вышло, в самый последний раз.

Итин лишь презрительно сплюнул. Себя лишь марать — с гадом болтать.

— Вот этого не надо — сказал бывший младший брат — никого я не предавал. Все делал по твоему уроку — жил по совести, своим умом дорогу искал, ничего и никого не боялся. И воевал умело — если на фронте шесть лет, и живой. Искренне хотел — с вами. А вышло вот — командир полка особого назначения, кого вы называете «лешаками», ваших положил без счета. Самому любопытно — как же так случилось? Потому — ты выслушаешь меня, братец. Уши заткнешь — руки прикажу связать.

Он сделал знак ефрейтору, тот подтолкнул Гелия. Юный боец бросил жадный взгляд на автомат, лежащий рядом на церковном крыльце.

— Даже не думай — заметил горелый — не успеешь. Не убью, но руки-ноги переломаю. К тебе это тоже относится, старшой. Не надо на меня кидаться — будет только хуже. Сядь, поэт, вот на те бревна, и слушай внимательно. Может — после в книжку свою вставишь.

Сержант и ефрейтор также отошли и встали у дальнего конца бревен, сложенных у стены. Закурили — поглядывая на Гелия с Итиным, как обученные псы, пока смирные, но по первому слову хозяина готовые разорвать.

Итин молчал. Гелий тоже.

— Отец с матерью как? — спросил горелый — это хоть можешь сказать мне? Я им однажды даже написал, просто пару слов — что жив, не забыл. А когда в тылу вашем был — сумел подбросить в вашу полевую почту, указав обратный номер — какой-то вашей дивизии. На Шадре это было — интересно, получил ли он?

— Умер отец — ответил Итин — в первую зиму. Из-за тебя умер — из-за таких, как ты. Кто войной на народ пошли, не желая свободу ему отдать.

Он вспомнил ту зиму — первую после революции, и самую тяжелую. Чтобы республика труда выстояла — всем приходилось работать до полного истощения; кто не мог дальше трудиться в полную силу, тех безжалостно снимали с довольствия, заменяли новыми людьми. Отец исправно работал — хотя его, как беспартийного, перевели из мастеров в простые слесаря. Затем его отставили в трудовой резерв, без содержания — решив взять на его место другого, из молодых и проверенных.

— Ты уж извини — сказали в завкоме — сейчас кто не тянет на полную, тот тормозит: время такое — видишь сам. А у тебя — и возраст уже, и здоровье не то. И пайки у нас ограничено выделяются, по числу мест рабочих — лишних нет. Весна близко — потерпи как-нибудь. А как мировая революция победит — будет тебе по справедливости заслуженный пенсион. Недолго уже осталось.