Страна грез

Когда занятие закончилось, мы с мамой и Боу вышли на улицу. Они собирались отправиться по магазинам на финальный рождественский шопинг, я же ждала Роджерсона. На парковке было слишком холодно, так что я вернулась в холл Центра искусств и встала у окна, чтобы не пропустить машину Роджерсона. Где-то наверху играла ирландская музыка, и были слышны звуки чечетки. Интересно, как готовится к Рождеству Кэсс? Украшает квартиру? Печет печенье? Покупает елку?

— Кейтлин?

Я обернулась и увидела Мэттью, спускавшегося по лестнице в темно-зеленом пальто и сумкой на плече.

— Да, я еще здесь, — улыбнулась я.

— Тебя некому подвезти?

Ирландская музыка стихла, и раздались аплодисменты и смех.

— Нет, — я покачала головой. — Он просто опаздывает.

Мэттью кивнул и хлопнул в ладоши.

— Могу подождать с тобой, если хочешь, — предложил он.

— Ой, нет, не нужно, — быстро отказалась я. Музыка вновь заиграла, и холл наполнился стуком каблуков. — Все в порядке. Спасибо.

— Ладно, — он подошел к двери и взялся за ручку, затем остановился. — Знаешь, Кейтлин, у тебя талант к портретной съемке. Я был очень впечатлен твоей работой.

— Спасибо большое, — смущенно отозвалась я. — Я просто… Знаете, я не пыталась сделать что-то особенное и…

— Это замечательный снимок, — твердо повторил Мэттью. — Он, хм, очень живой. В нем есть что-то говорящее, и ты поймала этот момент. Отлично.

Я понимала, что на это нужно что-то ответить, но вместо остроумного или хотя бы какого-нибудь ответа я просто стояла и краснела.

— Спасибо, — сказала я еще раз, — Правда.

Он кивнул, улыбнувшись, и достал из карманов перчатки.

— Хороших тебе каникул.

— И вам, — отозвалась я, боковым зрением увидев, как машина Роджерсона въезжает на парковку. Мэттью взял меня за руку, и мои пальцы буквально утонули в его шерстяных перчатках. Он с улыбкой потряс мою руку, как мы с Кэсс делали в детстве, изображая рукопожатие взрослых.

— Счастливого Рождества, — сказал он. В этом было что-то очень милое — в его улыбке, в его пальто, даже в его смешных перчатках. Я чувствовала себя так безопасно с ним, хоть почти и не знала его, и мне совершенно не хотелось выходить из Центра искусств навстречу огням светофоров и холодному воздуху.

— Ладно, — он отпустил мою руку. — Еще раз с Рождеством, увидимся!

— Вообще-то, я тоже уже иду, мой друг приехал, — сказала я, и Мэттью придержал для меня дверь.

— Увидимся, Кейтлин, — махнул он на прощанье, когда я направлялась к машине.

— До свидания, — отозвалась я.

Роджерсон открыл мне дверь, все еще глядя вслед Мэттью.

— Кто это? — поинтересовался он, пока я застегивала ремень безопасности.

— Наш учитель, он ведет курсы, — ответила я. — А где ты был?

Роджерсон только покачал головой, объезжая парковку.

— Дейв пообещал дело на миллион баксов, но так и не появился. Я ждал его час.

— М-да, — протянула я, — ты, должно быть, был очень зол на него.

Он не произнес ни слова, посмотрев в окно с моей стороны поверх моей головы. Проследив за его взглядом, я увидела Мэттью, идущего по улице с сумкой на плече и убравшего руки в карманы пальто. Я уже хотела сменить тему разговора, но, посмотрев на Роджерсона, почувствовала какое-то напряжение. Он наблюдал за Мэттью, пока тот не скрылся за углом, а я почему-то думала о фотографии, что была в сумке на моих коленях: о выражении его лица, о черных голых деревьях позади него, о светло-сером, почти белом, небе.

Роджерсон молчал всю дорогу домой, а когда мы миновали наш почтовый ящик, как обычно, проехав чуть выше по улице, он просто отстегнул свой ремень, все так же молча глядя прямо перед собой. Я сцепила пальцы. Он просто в плохом расположении духа, это не моя вина. Дейв заставил его ждать, и он вышел из себя. К тому же, он не мог видеть, как Мэттью пожимал мне руку… или мог? Сейчас я просто выйду из машины, а завтра все будет хорошо. Ну конечно же. Разве может быть иначе?..

— Так, — внезапно услышала я голос Роджерсона, когда уже хотела открыть дверь, — что у тебя с тем парнем, Кейтлин?

— Ничего, — собственный голос вдруг показался мне странным, каким-то слабым и тонким.

— Я видел вас. — Его слова были отрывистыми, голос напряженным. — Не ври мне.

— Я не вру, — протестующе воскликнула я. — Я просто пожелала ему счастливого Рождества, и он пожал мне руку.

— Я сказал, не ври мне! — крикнул Роджерсон, и все пространство в машине словно задрожало от этих слов.

— Я не… — шепотом начала я, — Роджерсон, пожалуйста! Это ничего не значило, — я дотронулась до его руки. Он казался застывшим, словно статуя, его взгляд был направлен прямо перед собой, но, стоило моим пальцам коснуться его рукава, как его ладонь сжалась в кулак, а в следующее мгновение я сильно ударилась щекой о дверную ручку, ободрав кожу. Я с трудом могла открыть рот, но все же попыталась все объяснить еще раз.

— Роджерсон…

— Заткнись, Кейтлин.

— Но…

Он хлестнул меня по другой щеке, и мое лицо словно рассыпалось на тысячу осколков. Я прижала ладони к щекам, пытаясь не дать голове расколоться от пульсирующей боли внутри и снаружи.