Страна грез

— Я знаю, — перебила я ее. Ровно полдень. Безопасное время закончилось. Желудок сжался, по плечам пробежали мурашки, я нервно оглянулась на дорогу, затем перевела взгляд на нее. Веселая, милая, верная Рина, я завидовала ей. В её жизни нет проблем, больших, чем ссора с парнем или случайные встречи в торговом центре.

Мимо проехала черная машина. Роджерсон.

— Мне нужно бежать, — быстро сказала я, вскакивая и подхватывая сумку. — Увидимся позже!

Рина не произнесла ни слова, лишь махнув рукой и наблюдая, как я бегу к машине.

* * *

Пока я работала над тем, чтобы стать невидимой для окружающих, Кэсс потихоньку возвращалась к нам. Она не позвонила на Рождество, и мама плакала весь вечер, начиная с разворачивания подарков и заканчивая ежегодным завтраком пирогом в компании Боу и Стюарта. Вместо звонка Кэсс прислала открытку и фотографию, на которой были запечатлены они с Адамом. Широко улыбающиеся, они стояли перед их собственной елочкой, украшенной самодельными снежинками и бумажным ангелом на верхушке. Адам обнимал Кэсс, и сестра выглядела такой счастливой, какой я ее и не помнила. Мама немедленно поставила фотографию в рамку на кофейный столик, заставив потесниться кукол с их чаепитием.

— Я пытаюсь понять, почему она держит свою жизнь на расстоянии от нашей и зачем так охраняет границы, — слышала я, как мама говорила Боу, когда они прибирались на кухне. Папа уже уселся в кресло, увлеченный матчем, а Стюарт растянулся на диване, положив одну руку на живот. — Это ведь Рождество!

— Она вернется, — успокаивающе отвечала Боу.

— Она как будто думает, что мы контролируем ее жизнь и слишком много знаем обо всем, что с ней происходит, — продолжала мама под шум воды. — Но, как бы то ни было, сейчас мы просто не в состоянии это делать!

Она вздохнула своим фирменным «Кэсс-вздохом», который был мне хорошо знаком еще с лета.

Подарки для Кэсс лежали под елкой, пока мы не разобрали ее. Мама даже оформила один небольшой сверток для Адама. Теперь же они были убраны в шкаф в коридоре и заняли свои места на полке возле пылесоса.

Когда сестра, наконец, позвонила, через неделю после Нового года, я лежала в кровати, находясь в каком-то странном полусне и пытаясь не думать о прошлом вечере с Роджерсоном, свежем синяке, охватывающем запястье и многих предыдущих вечерах. Я поняла по маминому голосу, что звонит именно Кэсс — вежливое «Алло?» подпрыгнуло и словно зазвенело в воздухе, мамина интонация приобрела такой счастливый оттенок, что даже я, в другой комнате, услышала.

— И тебя с Новым годом! — воскликнула мама, и я услышала, как она ходит по дому, разыскивая папу. С ним все было чуть сложнее — он обычно брал трубку и внимательно слушал, затем начал говорить сам отрывистыми фразами и официальным голосом, как делал теперь всегда, когда звонила сестра.

— Ну как ты там, милая? Как Рождество? — мамины каблуки процокали в направлении кабинета отца. Я перевернулась на бок и закрыла глаза.

— Да, мы чудесно провели время. Ты пропустила ежевичный пирог, но мысленно ты была с нами. Знаешь, это было совсем по-другому без тебя. — Пауз, затем я услышала ее шепот: «Джек, это Кассандра! Возьми трубку».

— Как там погода? — поинтересовался отец, затем замолчал, слушая ответ Кэсс. — Ну да, именно так и выглядит январский Нью-Йорк.

— А здесь очень мило, — добавила мама. Видимо, отец уже решил закончить диалог. — Что? О, с ней все в порядке, она так занята. Чирлидинг продвигается прекрасно, да еще все эти школьные дела и ее новый парень, Роджерсон. Она занята чем-нибудь каждый вечер, с ней все замечательно!

Я изучала взглядом синяки на руках. Замечательно. Верно.

— Я уверена, она будет рада поговорить с тобой! — мамины шаги раздались в коридоре совсем рядом с моей комнатой. — Не знаю, может быть, она еще спит, но я могу…

Я вытянулась на кровати и закрыла глаза в тот момент, когда она открыла дверь и заглянула в комнату.

— Кейтлин? — прошептала она. — Милая?

Я сконцентрировалась на дыхании: вдох, выдох, вдох, выдох — спокойное и размеренное. Вдох. Выдох. Вдох.

— Ох, — тихо сказала мама в трубку, — она уже легла. Она расстроится, когда узнает, что пропустила твой звонок.

Вдох. Выдох.

Дверь тихонько щелкнула, закрываясь, и мамины шаги удалились. Ее голос стал тише, она вернулась в кухню, все еще разговаривая с Кэсс и ловя каждое ее слово.

Мне не хотелось говорить с сестрой. Каждый, кто уже успел заметить, что со мной что-то происходило, был достаточно занят своими делами, чтобы задаваться вопросами снова. Рина — Джеффом, мама — Кэсс, Коринна — Дейвом и своей работой. Единственной, кто все еще вел себя так, словно чувствовал, что у меня проблемы, была Боу, но вмешиваться и задавать много вопросов было не в ее стиле, а игнорировать ее внимательные и временами сочувственные взгляды я уже наловчилась. С короткими ответами на обычные вопросы проблем не тоже возникало: хорошо, занята, ничего особенного, просто устала.