Страна грез (ЛП)

Я взяла книгу в руки. «Чокнутые восьмерки! Хитрые буби! Шесть способов разложить пасьянс, о которых вы не знали! Веселье для всей семьи!» - гласила задняя обложка. Я посмотрела на папу, прекрасно понимая, каким беспомощным он себя чувствовал, просто представляя меня здесь. Он пытался делать то, что сделал бы Хороший Отец, и я действительно ценила это.

- Звучит круто, - сказала я, постучав пальцем по многообещающему тексту на обложке. – Начнем с первой?

И мы начали. У папы была припрятана колода карт во внутреннем кармане, и теперь всякий раз, когда он приходил, я заставала его смотрящим в окно и перетасовывающим ее. Мы начали с «Чокнутых Восьмерок», затем проработали «Война? Наплевать!» и приступили к «Джину Рамми». Мы были О`Коринами, так что набирать баллы и очки – в нашей крови. Но иногда, отрывая взгляд от карт, я замечала странное выражение на папином лице, тоску, смешанную с грустью, и это буквально разбивало мое сердце.

Когда ко мне пришла Боу, она принесла с собой пачку моих снимков и коробку вегетерианского печенья, которым я хрустела, пока она рассказывала мне о фотовыставке в Центре искусств, которую я все же пропустила.

- Твоя мама получила специальный приз, - сказала мне Боу, - ее работы всем так понравились! Ты бы слышала тот гром аплодисментов.

- Поверить не могу, что пропустила это, - покачала головой я. Во время двухдневных рыданий я оплакивала и выставку в том числе: я так старалась, так готовилась к этой выставке! В последние недели с Роджерсоном фотография была единственным, что помогало мне не терять рассудок. А теперь никто не увидит результата моих трудов, и это было обидно.

- Кстати, я принесла тебе кое-что еще, - Боу стряхнула с рук крошки печенья и открыла сумку, доставая из нее голубой сверток. – Никакого давления, - подняла ладони она, - просто на случай, если у тебя появится вдохновение.

Еще до того, как она развернула пакет, я поняла, что находится внутри. Моя камера.

Боу отполировала объектив, сменила старую крышечку на нем и положила в пакет пять коробочек с пленкой. Всё, что мне было нужно. Раньше.

- Не знаю, - неуверенно проговорила я. Камера пробудила воспоминания о последних шести месяцах: улыбающаяся Коринна, Роджерсон на фоне серого неба, девушка безо всякого выражения на лице.

- Никакого давления, - повторила Боу. – Поживем-увидим, Кейтлин.

Рина и Стюарт тоже приходили ко мне. Стюарт рассказывал о своей буйной молодости и всегда приносил свежие фрукты. Рина, в день своего первого посещения, была одета в зеленую футболку и обрезанные джинсы, она неуверенно сидела на краешке своего диванчика, искоса поглядывая на Адама, который пребывал в депрессии, а в тот момент сидел рядом со своим другом.

- Привет, - сказала она, когда я опустилась рядом с ней.

- Привет.

Рина с трудом сглотнула, а затем посмотрела мне в глаза.

- Я знаю, ты меня ненавидишь. Я даже не показалась здесь, хотя стоило сделать это раньше.

- Рина, за что мне ненавидеть тебя? – спросила я подругу, и она удивленно покачала головой.

- Я не знала, почему ты так хотела уехать домой в тот день, ну, с озера. Если бы я только знала…

- Никто не знал, Рина. Никто не виноват.

- Да, конечно! – возмутилась она. – Мы все знаем, кто действительно виноват во всем.

Она поджала губы: Рина всегда любила найти виноватого и сорвать всю злость на нем.

- Какой же он подонок! Если бы он только показал свою мерзкую рожу, клянусь, я бы…

Я резко вдохнула. Одна крохотная часть меня все еще скучала по Роджерсону, каким бы безумием это ни было.

- Давай не будем говорить о нем, хорошо? – Рина остановилась на полуслове, сконфуженная, и я добавила, - Понимаешь, я уже нарассказывалась о нем у своего терапевта.

Подруга с готовностью закивала:

- Хорошо, конечно. О чем тогда ты хочешь услышать?

- Обо всем? Сплетни, слухи? Просвети меня!

Она захихикала, приподнимая бровь.

- О чирлидинге – или вообще?

- И то, и другое, - рассмеялась я.

- Хорошо… - Рина прищурилась и поджала ноги под себя, готовясь к длинному рассказу о чем-то явно захватывающем. Моя лучшая подруга Рина. Я только сейчас поняла, как же соскучилась без нее! – Ты не поверишь…

***

Некоторые дни были хорошими. Я могла сделать вполне приличный шнурок на занятиях по творчеству, приготовить отличный майонез для картофельного салата на кухне, победить папу в очередной игре и легко заснуть вечером, проснувшись утром свежей и отдохнувшей. Мне становилось лучше, и я действительно это чувствовала.

Но, к сожалению, были и такие дни, когда я думала о Роджерсоне, гадая, что он думает или что делает прямо сейчас. Ожерелье, подаренное им, я хранила в коробочке, закопанной глубоко под вещами в шкафу. У меня осталось лишь оно одно, больше ничто не напоминало о моем парне. Я доставала его и перебирала легкие квадратики, думая о том, жалеет ли Роджерсон обо всем и хочет ли помочь мне. Затем я приказывала мозгу заткнуться и снова кидала украшение обратно в коробку.