Страна Икс

Сандинисты подняли черно-красное знамя. Эти цвета значили: «Свободная родина или смерть!». Через тридцать лет, на Кубе, Фидель Кастро выберет то же знамя.

Так началась эта беспримерная история — успешная война небольшого отряда партизан против собственного правительства и 12-тысячного корпуса американской армии одновременно.

3. Генерал свободных людей.

Внешность у Сандино была самая незавидная. Был он маленький, худенький, с некрасивым лицом метиса — как у большинства крестьян Никарагуа, в жилах Сандино текла преимущественно индейская кровь. Аристократические роды Латинской Америки любят подчеркивать свое расовое превосходство над простолюдинами — вот, мол, посмотрите на мое лицо: ничего индейского, чисто европейский профиль. Европейская внешность — это гарантия древности рода, гарантия того, что перед вами — не выскочка, не внезапно разбогатевший каким-то сомнительным способом нувориш.

Сандино, напротив, гордился своей внешностью и своим происхождением. «Я никарагуанец и горжусь тем, что в моих жилах течет кровь американских индейцев», — писал он в 1927 году в «Политическом манифесте». В том же «Манифесте» были еще более удивительные и смелые для тогдашней Никарагуа строки: «Я городской рабочий, ремесленник, но мои стремления общенациональны, мой идеал — обладать правом на свободу и правом требовать справедливости, даже если для завоевания этого потребуется пролить и свою и чужую кровь. Олигархия, эти гуси из грязной лужи, скажут, что я плебей. И пусть. Я горжусь тем, что вышел из среды угнетенных, ведь именно они — душа и честь нашего народа».

Сандино начал свою войну в очень неблагоприятной ситуации. Его силы были распылены. С самим Сандино было сто человек (и только шестьдесят винтовок), еще сто человек, с которыми он мог легко связаться, были сосредоточены в городе Эстели. Остальные сандинисты оказались отсечены от него частями Монкады, Диаса и американской морской пехотой.　

Поэтому сначала ни новое правительство, ни американцы не восприняли Сандино всерьез. Они послали четыреста «маринерз» и двести национальных гвардейцев для того, чтобы принудить Сандино сдаться. Экспедицией руководил капитан морской пехоты США Хатфилд.

Хатфилд прибыл со своим отрядом в город Окоталь и направил оттуда Сандино ультиматум с требованием в сорок восемь часов сложить оружие. Он предполагал, что Сандино попытается бежать из страны, и потому предупредил: в этом случае за голову Сандино будет назначена награда и он никогда не сможет вернуться в Никарагуа.

Сандино, однако, не собирался бежать. Со своими стами бойцами и шестидесятью винтовками он решил штурмовать Окоталь. Утром 16 июля отряд Сандино подошел к городу и атаковал его. Бой длился пятнадцать часов. Сандино взял Окоталь.

Американцы в Манагуа были так взбешены поражением, что послали самолеты разбомбить Окоталь. Американская авиация атаковала город и устроила настоящую охоту за крестьянами на окрестных полях. Триста мирных жителей — в основном женщин и детей — было убито и еще сто человек ранено. Уцелевшие мужчины Окоталя вступили в отряд Сандино: мстить «гринго».

Естественно, бомбардировка Окоталя не прибавила американцам популярности. Наоборот — все больше и больше людей приходило к Сандино: он был единственным, кто сражался с «гринго».

В Латинской Америке, где обиды помнят долго, не забыли расправу над Окоталем до сих пор. И никогда не забывали. Тридцать лет спустя аргентинец Грегорио Сельсер в книге «Маленькая сумасшедшая армия» написал: «Один из самых первых случаев применения военной авиации против мирных жителей был в Никарагуа — за восемь лет до того, как Муссолини стал практиковаться в стрельбе с воздуха по беззащитным абиссинцам, и за десять лет до того, как летчики гитлеровской эскадрильи «Кондор» превратили в развалины Гернику».

Так, отчаянной атакой 16 июля 1927 года начал Сандино свою семилетнюю войну с 8-тысячным корпусом правительственной армии и «национальной гвардии» и 12-тысячным корпусом американской морской пехоты. У американцев к тому же было на вооружении тридцать самолетов — по тем временам это была огромная сила: во всем мире насчитывалось не более шестисот боевых самолетов.

Сандино быстро понял, что успешно воевать по канонам «большой войны» он не сможет, — американцы и сильнее, и лучше обучены правилам ведения позиционной войны. Сандино попробовал свои силы в позиционной войне в бою у Лас-Флорес. Там сандинистам пришлось отступить, потеряв шестьдесят человек. Это было самое крупное поражения Сандино за все семь лет боев.