Страна имен. Как мы называем улицы, деревни и города в России

Едва ли не самым первым известным нам петровским топонимом стал Пресбург – так он назвал потешную крепость в изгибе реки Яузы, напротив села Преображенского. В своих письмах он называл его «стольный град Прешбург». Pressburg (немецкое название Братиславы) в тот момент был столицей Венгерского королевства, которое уже вошло в состав Священной Римской империи германской нации. Топоним он мог почерпнуть из иноземных книг, например из вольного русского перевода знаменитого трактата капитана Иоганна Якоби фон Вальхаузена «Kriegskunst zu Fuss» («Военное искусство пехоты»), который в России вышел в свет под названием «Учение и хитрость ратного строения пехотных людей» в 1647 году. Возможно, он был знаком с этим трактатом по рассказам немца Федора Зоммера, который обучал будущего царя «гранатному, пушкарскому и огнестрельному делам» и был назначен им генералом своих потешных войск, на основе которых позднее была сформирована регулярная русская армия. Почему из всех крепостей Европы выбор пал именно на этот топоним? Думаю, что определяющим был квадратный план замка на Дунае, который взяли за образец на Яузе, а заодно и звонкое название – Прешбург.

Петровские реформы были радикальны во всем, в том числе и в топонимике. Цирюльник стрижет раскольника (русский лубок). Д. А. Ровинский. Русские народные картинки. Атлас. Т. I, л. 227. Санкт-Петербург, 1881

От своего далекого родственника замка Пресбург (он же Пожонь, ныне Братислава) на Дунае стольный град Прешбург на Яузе получил не только имя, но и четырехугольную форму. Пресбург. Австро-Венгрия. Почтовая карточка. 1890-1900 гг. Библиотека Конгресса США

Строительство объекта велось неторопливо начиная с 1684 года и завершилось спустя пять лет – в том же 1689 году Петр в результате дворцового переворота отстранил от власти старшую сестру Софью, которая вскоре умерла, и стал – де-факто – единоличным правителем. Самое время повеселиться! Яузский Пресбург стал военным полигоном и лабораторией карнавализации.

Здесь Петр Алексеевич стал собирать своих ближайших друзей на Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор – одну из самых скандальных институций эпохи. У всех участников были нецензурные прозвища: у Петра I – Пахом-пихайхуй, у его друзей не менее своеобразные – Опраксин (Апраксин) получил прозвище ключаря Починихуя, Мусин-Пушкин – ризничего Изымайхуя и так далее (ищите полный список в интернете). Состав участников менялся, в 1706 году их было двадцать восемь, и вместе они проводили время очень весело.

Жизнь на Яузе привела юного царя к мысли о военно-морском флоте, которую спустя несколько лет он реализовал в Воронеже: в 1700-м там был спущен на воду 58-пушечный парусный линейный корабль «Г'oто Предестин'aция». Петр лично участвовал в его проектировании и строительстве. Иностранное название корабля составлено из двух слов: немецкого Gott и латинского Praedestinatio. Петр имел в виду «Божье сему есть предвиденье». Историк флота Николай Каланов приводит интересный факт: название на корме писалось латинскими буквами, «чтобы смысл имени был более понятен европейским послам и специалистам». Увы, громкое имя не прозвучало: после неудачного Прутского похода корабль был продан Османской империи. Но в 2014 году он был неожиданно воссоздан и теперь пришвартован в Воронеже у Петровской набережной – если судить по инстаграму, это чуть ли не самая популярная достопримечательность города.

Дальше в дело вступила ирония. Как вам корабль «Пивоносец» (он же «Бир-Драгерс») или «Виноносец» («Вейн-Драгерс»)?

Каждый новый парусник украшали не только имена, но и девизы, в выборе которых тоже участвовал царь: «Бомба», девиз – «Горе тому, кому достанусь»; «Черепаха» – «Терпением увидишь делу окончанье»; «Спящий лев» – «Сердце его бдит»; «Шпага» – «Покажи мне суть лаврового венца»; «Три рюмки» – «Держи во всех делах меру». Девизы писали на бортах. Причем в общении колоритно путали названия и девизы, и в 1700 году в письме можно было прочитать: «…надобно морского каравана капитану Ивану Бекману на три корабля именуемые: „Смертью его исцеляются“, „Крепость“, „Дверь отворена“, по полсажени дров для варения смолы».

Большинство тогдашних кораблестроителей и офицеров-моряков были из Европы, не знали русского языка, поэтому многие корабли носили по два и более названий, чаще всего русское и его перевод на голландский, английский, немецкий, французский языки. Каланов приводит такие названия:

«Соединение» – «Уния» – «Ейнихкейт»;