Страна кинжалов

Одноглазый судозай и огромный черный раб вывели его из тюрьмы, одетого только в нижнее белье и сандалии. Лошади ожидали их у ворот, ему приказали сесть в седло. Он тронул коня и поехал по улице между двумя тюремщиками. Солнце еще не поднялось, а толпа уже собралась на площади. Продажа белого человека была событием. В воздухе висело ожидание, обостренное происшедшим накануне.

Посреди площади стоял помост, построенный из прочных каменных блоков, около четырех футов в высоту и тридцати в ширину. Судозай занял на нем свое место, держа в руке веревку, конец которой был обвязан вокруг шеи Брента. Позади них стоял флегматичный суданец с обнаженной кривой саблей на плече.

С одной стороны помоста толпа оставила свободное место. Там расположился Абд эль Хафид верхом на коне, окруженный отрядом Черных тигров, выглядевших причудливо в своих церемониальных кольчугах. Конечно, они могли защитить от клинка, но пуля пробила бы их запросто. Это был еще один из удивительных обычаев города, где традиции занимали место закона, телохранители всегда одевали черные кольчуги. Ими командовал Мухаммед эз Захир. Брент не увидел Али Шаха. Другой обычай предписывал присутствие Абд эль Хафида – не разрешалось вместо себя посылать слугу для покупки раба. Даже эмир обязан был участвовать в торге.

Брент услышал одобрительные восклицания, раздавшиеся в толпе, и увидел Алафдаль Хана и Ширкуха, верхом направлявшихся к помосту. За ними следовали тридцать пять воинов, хорошо вооруженных и на отличных конях.

Вазир явно нервничал, но Ширкух выступал перед восхищенными взглядами толпы с важным видом, как павлин. На бледном лице Абд эль Хафид а мелькнуло раздражение, когда со всех сторон раздались приветствия. Суровый, мрачный взгляд эмира не сулил ничего хорошего вазиру и его союзникам.

Торг начался внезапно и обыденно. Судозай начал монотонно перечислять достоинства пленника, но Абд эль Хафид грубо прервал его и предложил пятьдесят рупий.

– Сто! – немедленно выкрикнул Ширкух.

Абд эль Хафид бросил на него раздраженный и угрожающий взгляд. Ширкух нагло усмехнулся. Толпа заволновалась в предвкушении ссоры.

– Триста! – рявкнул эмир, рассчитывая наповал сразить этого непочтительного бродягу.

– Четыреста! – бросил Ширкух, пожав плечами.

– Тысяча! – запальчиво выкрикнул Абд эль Хафид.

Ширкух рассмеялся эмиру в лицо, и толпа засмеялась вместе с ним. Абд эль Хафид почувствовал себя в дурацком положении. Он не ожидал такого наглого противодействия и поэтому потерял терпение. Это не укрылось от пристрастных глаз толпы, ведь в таких случаях волчья стая немедленно и безжалостно судит своего вожака. Ее симпатии перешли на сторону смеющегося молодого незнакомца, сидевшего в седле с легкой беззаботностью.

У Брента сердце упало в пятки, когда он услышал, что Ширкух вступил в торг. Если этот человек намеревался ему помочь, то выкуп был самым действенным способом это сделать. Но надежда снова оставила его, когда он увидел злобное лицо Абд эль Хафида. Эмир не упустит свою добычу, и хотя русский еще не заполучил дар шайтану, у него, без сомнения, больше денег, чем у Ширкуха.

Заключение Брента отличалось от того, что думал Абд эль Хафид. Эмир бросил взгляд на Алафдаль Хана, невольно поднявшегося в седле, когда разгорелся торг. Он увидел бусины пота над широкими бровями вазира и понял, что между ним и разодетым молодым чужестранцем сговор. В глазах эмира сверкнула злоба.

По своей натуре Абд эль Хафид был скупым. Он мог бы расточать золото, как воду, на главное дело, но его раздражала необходимость платить непомерную цену для достижения малой цели. Но каждый в толпе знал, что Алафдаль Хан ссудил деньги Ширкуху. И что вазир был одним из самых богатых людей города, к тому же большой транжира. Ноздри Абд эль Хафида раздулись от ярости, когда он понял, что может быть побежден безрассудной расточительностью Алафдаля, если Ширкух будет упорствовать в своем дерзком противодействии его желанию. Он еще не успел прибрать к рукам дар шайтану, а его личный фонд был истощен постоянными тратами на шпионскую сеть и всевозможные интриги. Абд эль Хафид поднимал цену резким злобным голосом.

Брент наблюдал за происходящим с живым интересом. Обладая интуицией игрока, он понял, что положение эмира пошатнулось. Ширкух во всех отношениях нравился толпе. Люди смеялись над его остроумными репликами, солеными и сверкающими всей стародавней непристойностью Востока, и, прячась за соседями, прыскали втихомолку над эмиром.

Предложенная цена выросла до невообразимой величины, Абд эль Хафид, чувствуя возрастающую враждебность толпы, в то время как Ширкух крутился в седле, хлопал себя по бедрам и, звонко выкрикивая свою цену, демонстративно размахивал кожаным мешочком, издающим мелодичный звон.

Волнение толпы дошло до предела. В криках людей слышалась свирепость. Брент, взглянув вниз на волнующееся людское море, пришел в замешательство от темных, искаженных яростью лиц, сверкающих глаз и пронзительных голосов. Алафдаль Хан вспотел, но не вмешался в торг, даже когда цена поднялась выше пятидесяти.