Страна, которой нет на карте

Затем Крейн взглянул через плечо, чувствуя просачивающуюся за воротник влагу, и вернулся мыслями к настоящему. Только что Мак-Ардл был человеком. То, что Крейн что-то вообразил, показывало, насколько он потерял душевное равновесие. Эта проклятая карта — и все это проклятое дело — делала из него бесхарактерного простофилю. Он разжал кулаки и пошевелил пальцами, чувствуя, как к ним приливает кровь.

— Если вам больше нечего сказать, Мак-Ардл, тогда доброй ночи!

Крейн повернулся, чувствуя, что напряжение не оставляет его, готовый ко всему, что может случиться. Мак-Ардл не сделал глупостей. Его скрипучий голос призрачно донесся из дождливой темноты:

— Вам также доброй ночи, Крейн. Забудьте все эти глупости и уезжайте домой. Я делаю вам одолжение. Крейн не ответил. Он ушел под шум дождя, засунув руки в карманы плаща.

Будь проклят Мак-Ардл! И будь проклята карта! Фактически, принимая во внимание все, что случилось, будь проклято все это дело!

Затем он вспомнил о Полли и немедленно переменил решение. Не будет карты, не будет и Полли.

Карта, по крайней мере, делала ему кое-что положительное. Думая о Полли, Крейн наслаждался приятным теплом, разливающимся внутри. В отель он вернулся уже в хорошем настроении.

Полли ждала его в гостиной, держа на коленях раскрытый женский журнал. На столике стояла чашка остывшего кофе, в губах у девушки была сигарета с длинным столбиком готового вот-вот упасть пепла. Когда Крейн вошел, Полли слабо улыбнулась.

Пока Крейн рассказывал ей о встрече с Мак-Ардлом, ему показалось что-то странное в реакции девушки. Улыбка ее исчезла, а в глубине синих глаз засветился ужас.

— Вы идиот! — взорвалась она, когда Крейн замолчал. — Простофиля! Вы полный осел! Вы... вы... Крейн сел.

— Я думал, что вы... — начал он и тут же перебил себя.

— В чем дело? Я не позволил Мак-Ардлу запугать себя. Так я вам и рассказал.

— Не в этом суть!

— Я был готов, если бы он попытался сделать какую-нибудь глупость. Я бы не удивился, если бы он попытался уложить меня. Он же мог подумать, что карта у меня с собой. Крейн изучающе посмотрел на нее. Полли глядела на него с такой яростью, что Крейн удивился, как не загорится стена позади него.

— Вот что, Рол! Это беда — беда с тобой! Ты был готов... Боже мой! Ты был готов, сжав кулаки на случай, если он попытается вытрясти из тебя правду. Ну, ты, благодушный простофиля, почему ты не схватил его? Ты встретился с человеком, который знает ответы, и ты позволил ему уйти! Рол, что с тобой? Ты должен был схватить его, завернуть ему руку за спину и привести сюда, чтобы мы могли немного поболтать с ним. А?

Крейн ничего не ответил.

Конечно, он мог сказать, что это не пришло ему на ум. Он мог сказать, что, во всяком случае, даже если бы и пришло, он не привык хватать незнакомцев на улице и волочь их силой. Он мог сказать, что Мак-Ардл вознегодовал бы от такого обращения и позвал на помощь полицию. Это, по крайней мере, были бы разумные причины. Он мог бы много что сказать, но вместо этого опустил голову и отвел взгляд. Черт побери! Эта девушка толкала его на преступление.

— Извините меня, — тихо сказал он, наконец.

Полли медленно встала. Пепел с ее сигареты упал в чашку с кофе.

— Утром мы все же поедем в графство Тирон? Ведь Мак-Ардл в Белфасте. Имеет ли это смысл?

— Я думаю, да. — Крейн почувствовал усталость, заболела голова. — Я думаю, да. Аллан прошел этим путем и, если уж мы верим во все, то когда-то и я тоже. По дороге я могу что-нибудь вспомнить...

— Слабая надежда, — сказала Полли по-прежнему холодным и отстраненным голосом, глядя на чашечку кофе. — Но по крайней мере, это хоть что-то. Спокойной ночи, Рол. Если вы снова пойдете на встречу с Мак-Ардлом, то, по крайней мере, дайте мне знать. Может, тогда мы получим что-нибудь. И она ушла, стуча каблучками.

Глядя ей вслед, Крейн вернулся к прежней философии.

— Будь проклята эта карта, — сказал он про себя. — И будь прокляты современные женщины. И пошел спать.

***

На следующее утро «остин» мягко катил по серой дороге на запад. Небо было в рваных облаках, через которые проблескивало солнце. Утро началось с натянутых отношений между охотниками за картой, и машину наполняло глухое молчание. За окошком проносились пустоши, округлые холмы и болота. Это были края торфа. Воздух дышал свежестью. Вопреки собственной бессильной злости, Крейн начал чувствовать облегчение. Он почувствовал, что мир в самом деле огромный и прекрасный. Они проехали мимо нескольких ферм. Домишки, отгороженные полосками деревьев, выглядели жалкими и покинутыми, словно аванпосты человечества, забытые, ждущие конца света. Овцы казались белыми пятнышками на склонах холмов, так издалека могли бы выглядеть белые кровяные тельца в венах гигантов, погруженных в многовековой сон.

Дорога ничего не говорила Крейну. Задумчивая земля, чувство изоляции и свежий ветерок — все это не высекало ни искры воспоминаний. Крейн глядел через ветровой стекло на дорогу. Полли ловко вела машину.

— Ничего, Рол? — впервые за много миль заговорила она.

— Никаких проблесков. Извини.

— Ради Бога! Не беспокойся.