Страна кривого зазеркалья

– Ладно, останусь сегодня у тебя… Тем более что у меня машина сломалась… Спасибо…

Она ела рыбный салат и не знала, кому признаться, что это самый счастливый день в ее жизни…

Тамара Гетманова вернулась с похорон Маши Рубиной опухшая от слез. Вид убитого горем бывшего любовника, Валерия Гамова, лишний раз доказал ей, что она поступила правильно, вернувшись к мужу. Гамов будет любить свою жену и после смерти…

На кладбище было много народу, в основном молодые женщины, ровесницы-подруги Маши. Видела она там и Крымова с Таней, и Шубина с женой, которая должна была вот-вот родить, настолько большой у нее был живот. Сама Тамара, хоть и оплатила похороны и даже заказала памятник своей бывшей сопернице, держалась в стороне. Она была во всем черном, голову покрывала черная газовая косынка, а половину лица скрывали темные очки…

«Забыть, все забыть, стереть из памяти…» Она переоделась во все домашнее, достала из холодильника банку с соком, открыла коробку с тортом «Наполеон», отрезала себе большой кусок и расположилась в кресле перед телевизором. Огромная гостиная была залита солнечным светом, на столе в вазе стоял букет роз, которые ей привез водитель ее мужа сегодня утром и вручил со словами: «Александр Николаевич сам выбирал, Тамара Игоревна, каждую розочку». «Забыть, все забыть…» И тут она вспомнила другой торт, который предназначался той женщине… «…кому вы, Тамара Игоревна, решили подарить торт в форме гроба?» Она зажмурилась, замотала головой. «Да ей же и собиралась подарить… Чтобы она испугалась и съехала с квартиры, а Гамова оставила мне…» Она схватила тарелку с тортом и судорожным движением, словно он был отравлен, швырнула на ковер…

…Шубин отвез Женю обратно в больницу и вернулся домой. Вскоре к нему заехал Крымов.

– Холодная водочка, малосольные огурчики, молодая отварная картошечка… Ты меня балуешь, Шубин.

– Хочешь, поживи у меня, пока Женя в больнице. Уж чего-чего, а картошку варить я умею. А ты будешь ответственный за водку.

– Мы так сопьемся. Может, Алису пригласим? Или Таню? Для компании?

– Алиса не приедет, и ты это прекрасно знаешь, у нее работы – выше горла. Она счастлива, что у нее ожидается такой заезд… А Таню ты проморгал. Она с Минкиным.

– Но Минкин на ней никогда не женится.

– Это их дело.

– Я знаю Виталия, он – закоренелый холостяк… Любит женщин, ничего не скажешь, но предпочитает не делить свою спальню ни с кем, разве что на пару часов… Такой это человек. Так что надо бы предупредить Таню, чтобы ни на что не надеялась в плане замужества.

– Это ты предупреди своего Минкина, чтобы он ни на что не надеялся, – возмутился Шубин. – Да и нужен ей твой Минкин?! Она что, сама не разберется, кто ей нужен, а кто нет?

– А чего ты так раскипятился-то? Я и без тебя знаю, что Минкин будет последним дураком, если прошляпит Татьяну, уж я-то разбираюсь в женщинах…

– Наливай.

Зазвонил телефон.

– Это Женя… Может, уже началось? Не надо было мне соглашаться везти ее на похороны… Разволновалась. Дурак тоже…

Шубин взял трубку и услышал женский плач.

– Женя, это ты? Что с тобой? У тебя началось? Мне приехать? – заорал он на всю квартиру так, что Крымов вздрогнул и расплескал пиво.

– Без истерики, Шубин, подумаешь, жена рожает… – Он отмахнулся от этого звонка, как от назойливой мухи.

– Ну что ты плачешь? Я ничего не понимаю, о чем ты говоришь…

И тут он понял, что слышит голос другой женщины и ее плач.

– Юля? Это ты? – Он осторожно назвал это имя, боясь ошибиться. – Ты?

– Да… – прошептала осипшим от рыданий голосом Земцова. – Это я. Игорь – беда… Не знаю даже, как и сказать… Я уже целый час плачу, не могу остановиться… Не знаю, что делать, куда бежать… Ты – первый человек, кому я звоню, чтобы сообщить тебе это… Ведь этого не может быть… Крымова убили… В Мюнхене… От меня долгое время скрывали. Патрик тоже еще не знает. Что делать? Я даже не знаю, где его тело… Мне же надо его похоронить… Господи, моя девочка, Машенька, что я скажу ей, когда она подрастет?.. И Патрика нет… Игорь, ты слышишь меня? Почему ты молчишь? Почему?

Крымов, услышавший произнесенное Шубиным имя своей жены и наблюдавший за выражением лица Игоря, вдруг все понял. Поставил бутылку с пивом на стол, встал и растерянно посмотрел на своего лучшего друга.

– Шубин… У нее же сейчас сердце разорвется… А ведь я ждал, ждал, что она узнает про то, что произошло в Мюнхене, знал, а теперь не знаю, что мне ей сказать… Может, ты сам ей все объяснишь?

Шубин молча протянул ему телефон и показал кулак. Крымов взял наконец трубку и приложил к уху. Он слышал, как она зовет Шубина, как плачет, но язык отказывался повиноваться ему.

– Ласточка… – вдруг вырвалось у него. – Черт подери! Да это я, я…