Страна людей

– Так вот куда он дел столько мешков с ячменем! – подумал Орлов, – ячменное пиво! Ну, конечно, мент нашел свое дело в жизни! Наверное, он всегда готовился именно к этому – открыть пивоварню. А, эта – его подружка – хороша! Как быстро меняются люди! – изумился Орлов.

Теперь бесполезно было спасать столь ценную крупу, вся она пошла на дело. На новое большое дело бывшего мента, а теперь Большого, вернее, Огромного человека. Он стал еще крупнее, и подружка его совсем не казалась голодной. Орлов какое-то время смотрел на парочку бывших чиновников, а теперь семейку пивоваров и вдруг что-то шевельнулось в его душе. Это была зависть! Уж больно хорошо они – эти два толстяка – смотрелись на фоне вывески своего заведения. Тут Орлов окончательно понял, что помогать этим людям бесполезно – все они окончательно сошли с ума.

Вернувшись домой, посмотрел на свою молодую жену, боевую подругу – Машку… Машу… Машеньку.

– Надо же, какие сантименты, – не узнавал он себя. – Еще недавно боевой офицер, чекист от мозга до костей, железный человек, вояка… А теперь – Машенька…

Она за последние недели похудела, что, впрочем, очень ей очень шло. Нет, она не стала тощей, совсем не подходила к тем извращенным мировым стандартам, которые невесть чем будоражат воображение мужчин. И все же. Она, эта деревенская девочка, некогда косая сажень в плечах, с руками, как у метательницы молота, с фигурой, как у мельницы, с нелепым грудным басом, стала изящной и нежной. Молодость пунцовым румянцем проступала на ее щеках, а в законном месте проявилась восхитительная талия. Все, что было над этой талией, совсем не пострадало, изумляя красотой и упругой настойчивостью форм.

– Что с ней будет через неделю-другую? – отмахнулся Орлов от своего созерцания. – Сколько протянет эта девочка, совсем еще ребенок…. большой ребенок…. девчонка… нет, девушка… девочка… ЕГО!

И тут Орлов понял, кому еще сможет помочь, и кому он нужен точно.

Больше Орлов не обращал внимания на сумасшедших горожан. Это было бессмысленно, тратить силы и время на никому не нужное занятие не хотел. Он проходил мимо них, не глядя, шагал по улицам, как не смотришь на собак или птиц, которые копошатся под ногами. Да, и что на них смотреть – ты же не будешь воспринимать их всерьез. Собаки и собаки, зверюшки, птицы какие-то. Теперь в груди его горел огонек затаившегося счастья, тревоги за человечка, который по воле случая оказался рядом и которому он мог помочь. И вообще, теперь он не скрывал от самого себя вновь вспыхнувшее в его жизни чувство. А может, его и не было никогда. Была работа, служба, дело всей его жизни. Было проще ни за кого не отвечать, когда отвечаешь за многих, проще не подпускать к своему сердцу никого. Раненому сердцу, которое напоследок встрепенулось и захотело чего-то еще, чего-то большего, чего не было в жизни раньше. Жизни с этим старым раненым сердцем…

На всякий случай подошел к холодильнику. Электричества не было, полки были пусты. В буфете оставались остатки крупы, сахара, меда, немного черствого хлеба. А рядом стояла она, нежно, с удивительной улыбкой, преданно глядя в его глаза, и сердце его перевернулось…

Глава 31

Его неуемная буйная фантазия переливалась через края разума и здравого смысла. Сделать невозможное! Создать парк невиданных диковинных машин и подарить их людям! Машины должны быть разными, непохожими друг на друга. Так же, как не похожи все эти люди и их желания. В городе на заправках закончился бензин, не было электричества, дороги обезлюдели, вернее люди передвигались по ним, но пешком. И теперь он, как никогда, чувствовал себя рядом с настоящим делом…