Страна мальборо (СИ)

Санитар прижал мою голову к жесткой подушке и накинул на лоб еще один ремень намертво зафиксировав её. Затем он резко надавил на челюстные мышцы. От резкой боли я разжал зубы, а врач тем временем вставил между ними зуборасширитель, покрутил винт, заставив челюсть заныть от протяжной боли. Казалось, что рот сейчас порвется и на лице моем застынет вечная безобразная улыбка, но похоже, дела обстояли гораздо хуже.

Я знал, что окружающие меня стены великолепно поглощают звук и поэтому кричать бесполезно. Когда кричишь, становится еще страшнее, еще больнее, об этом я знал не по наслышке и поэтому решил терпеть.

Самуил Торнович постучал пальцем по шприцу выбивая из него последние пузырьки воздуха и сделал укол под язык. Рот через мгновение наполнился ватой, обильно посыпанной сухими опилками, все ощущения пропали. Санитар подал ему скальпель, которым он тут же начал что-то вырезать в моей ротовой полости. Я ничего не чувствовал, лишь внутренний слух наполнился хрустом и скрипом, будто там, пилили кусок резины.

- Вот так, мы обезопасим общество от вас! - он продемонстрировал мне окровавлено-безжизненную часть моего тела и лицо его расплылось в довольной усмешке.

Кровь забулькала в моем горле, она грозила перекрыть мне доступ кислорода. Инстинкт самосохранения впадал в истерику, заставляя тело выгибаться дугой, а разуму было наплевать, он был в шоке.

Виктор достал из бездонного кейса синий флакон с какой-то аэрозолью и побрызгал ею на обрубок языка.

- Это остановит кровь! - кратко прокомментировал он свои действия, затем вытащил зуборасширитель и освободил мою голову.

Я закашлялся и повернул голову на бок, выплевывая комья загустевшей крови.

- Но! - Самуил Торнович поднял вверх указательный палец - Учитывая, то что у человека язык - это не единственный способ передачи информации, мы пойдем дальше!

Санитар подал ему еще один шприц, он сделал мне два укола в обе ладони, поделив дозу пополам. Подложив под мою руку обыкновенную разделочную доску, Самуил Торнович молотком разбил пальцы сначала на одной, потерявшей чувствительность, руке, потом перешел к другой. Обезболивающее не давало возможности потерять сознание от боли и я с ужасом наблюдал, как вспухают, наливаясь синевой раздробленные ладони. На лопнувшей коже собиралась мелкими каплями бесцветная жидкость. Крови почти не было, лишь нежно-розовые мягкие ткани лохмотьями вздыбливались на переломанных костях.