Страна мечты

Не был я и у села — там работали Валька, Финн, пять пар снайперов (Пилютин с Булыгой, и еще те, кто был придан в помощь), и усиленный взвод дзержинцев, с шестью пулеметами. Этого хватило, чтобы поднятый по тревоге «бункерный» гарнизон прижать огнем в поле, у края леса — упертые были бандеры, даже потеряв не меньше трети людей в первые же секунды, не побежали и не сдавались, а пытались атаковать. Но снайпера выбивали их командиров и пулеметчиков, и даже сто шагов по чистому месту бандерам было не пройти, тем более что у нас были господствующие высоты, село лежало в долине меж двух увалов, поросших лесом, с той стороны тоже заняли позицию наши, и все там внизу простреливалось насквозь. А когда в село ворвался моторизованный батальон, подошедший по дороге, получив команду по радио, как только все началось — бандерам поплохело совсем. Голос в рации — Львов — один, Львов — два, я Киев, помощь нужна? Ну если только этих гавриков на поле добить — и подошли бронетранспортеры, скинули десант, ударили из ДШК в спину залегшим бандитам, упертые были сволочи, даже тогда в плен не сдавались — знали, что не пощадим? Вот только было это с их стороны — как в ультиматумах говорится, бессмысленное сопротивление, мы больше боялись, как Валька рассказывал, от своих ненароком получить.

И была зачистка села — тоже жестко, не было там непричастных, уж никак не могли там не видеть и не понимать, что за сотня вооруженных мужиков у них в гостях? И стреляли по нашим из окон, и не из одних винтарей, у бандер даже фаустпатроны оказались, один БТР сгорел. Не было то село Хатынью, где злые каратели истребляли мирняк — стреляли по нам там и женщины, и пацаны, как в Афгане или Чечне. Вот только повстанцы в открытом бою против армии, воюющей всерьез, шансов не имеют — ДШК пробивал стены насквозь, минометы накрывали самые упорные очаги сопротивления, огнеметами и «рысями» жгли дома, из которых стреляли, вместе со всеми, кто внутри был — и во все окна, двери, погреба, сначала кидали гранаты, до того как войти.

— Скотину было жалко — после говорил мне Булыга, наблюдавший за действием «с галерки», с холма — животины бедные, или живьем горели в хлеву, или по улице метались, до первой пули. Бандеровцы заслужили — ну а коровы и свиньи, за что?

Хотя хрюшки как раз заслужили — в свинарнике у дома «станичного» нашли человеческие кости. Кого скормили — бог весть, как сказал Гураль, в последнее время в этом селе и рядом никто из наших не пропадал. Была у СБ такая гнусь: при том, что там не редкостью были юристы, следаки еще с польским опытом, опасность они всегда считали по максимуму, как паранойя, ты мог совершить, изменить, просто поколебаться, значит виновен и умрешь — оттого они с легкостью убивали даже своих, при малейшем подозрении, не говоря уже о мирняке. Так что у той соплюшки шансов оправдаться не было — и Гураль это знал. Но не мы начали эту войну — а как раз за то воюем, чтобы такого не было больше!

В это время мы — я, Влад, Рябой, Мазур, Гураль и отделение солдат — дзержинцев, бежали по лесу к месту, где по словам разговоренных пленных был еще один выход. Поскольку логичным было, что сам Арсенич, и кто‑то еще из главарей, когда поймут, что запахло жареным, не примут последний бой, а пытаются спастись бегством. Метров семьсот, это очень много, если по лесу, в гору, в полной выкладке — а главное, лишь бы успеть! Гураль был прав, пленные сказали, это не бункер как таковой (тут было бы куда проще, бензин в вентиляцию, и подпалить — кто уцелеет, выскочат сами), а то ли естественная пещера, то ли старая каменоломня, немцы лишь марафет навели — были тоннели в сотни шагов длиной, и залы в два яруса на глубине. Мы почти успели — только перевалив гребень, увидели, как ниже нас появились четверо, как из‑под земли. Бандит с пулеметом стал первой мишенью, он упал, не успев выстрелить ни разу. А я достал того, кто как показалось, был командиром — удачно, в ногу, целил чуть понизу, чтоб был живой.