Страна моего детства

Пережитое меняло тебя навсегда: чувства и мысли больше не были фантазией, забавой или игрой. Они становились самой жизнью.

Меньшие братья

Тебе говорят, что земля круглая, как арбуз, и она без остановки кружится под ногами. Тебе говорят, что солнце стоит на месте, а месяц с луной — одно и то же. В разгар зимы тебе говорят, что сейчас где-то вовсю жарит лето. И про всё, что случается в кино, тебе говорят: «Ничего не было. Всё понарошку». Ещё говорят, что игрушки — бесполезная ерунда, которая почему-то стоит невероятно дорого. Тебе говорят о всём вкусном, что оно вредно, и надо обязательно есть то, что даже в рот не лезет. Тебя укладывают спать, когда ты совершенно не хочешь, а тебя убеждают, что ты хочешь спать, только понять этого не можешь… Тебе всё это говорят, но ты видишь, чувствуешь и знаешь, что на самом деле в жизни всё совсем по-другому.

День за днём эти несостыковки складываются в твоей голове первым грандиозным умозаключением: «Взрослые, конечно, многое умеют и знают. Только вот от пройденного времени ум в них испортился, как молоко в бидоне. Они не видят и не понимают очевидного…»

Тогда же возникают первые вопросы: «Кто меньше малышей? Кто ещё более игрив, наивен и доверчив? Кто всегда готов безоговорочно следовать за тобой, не командовать, не поучать и не держать обид?» Так, незаметно для себя самого, находишь преданнейших наперсников, готовых проводить с тобой сколько угодно времени.

Друзья из живущих во дворе «ничейных» собак… Они появлялись из ниоткуда, возникали возле тебя, когда было особенно грустно и одиноко. Взаимная симпатия возникала мгновенно, словно и до встречи вы знали друг друга всю жизнь. Побегав и проиграв целый день, уже расставался не с дворовой «ничейной» собакой, ты оставлял в вечереющем дворе дорогого сердцу товарища.

Мою самую любимую дворовую собаку звали Леди. В те времена я и понятия не имел, что означает её имя, но всё же прекрасно помню, как было приятно его произносить. Необыкновенно грациозная и умная, очень похожая на колли, по невероятным, ведомым ей одной причинам, выделяла меня из всей ребятни.

Стоило выйти на улицу, как Леди была рядом. И больше не отходила ни на шаг, не откликалась на чужие ласковые слова, не покидала ради угощения. Играла только со мной.

Возвратившись домой, захлёбываясь от набежавших чувств, рассказывал о своей Леди, искренне надеясь, что родители сами захотят взять ёё домой.

«Леди — как человек, понимает всё, что ей скажешь! Как же можно оставить её спать на улице? Ночью холодно и страшно, и она там совсем одна…» — Я пытался убедить в правоте изо всех сил, подбирая самые весомые доказательства тому, как нам будет хорошо жить всем вместе. И только вновь и вновь получая отказ, с горечью понимал, что взрослые всё понимают неправильно.

Засыпая, думал о том, как завтра увижу её, а едва пробудившись, думал, чем бы вкусным накормить и как провести с ней всё своё время.

Однажды Леди исчезла. Навсегда… Её просто не стало…

Я горевал долго и безнадежно, так, что её искали не только родители, но и многие взрослые из нашего двора, но всё равно не нашли…

Сегодня мне хочется думать, что, по крайней мере, она не сгинула в руках безвестного живодёра, прельстившегося красивой шерстью…

С тех пор я думал о ней много-много раз, пытаясь представить, откуда она пришла, почему исчезла и что стало с Леди, которая в моём детском воображении была куда больше, чем дворовая собака.

Я бесконечно благодарен судьбе за те счастливые мгновения, что провёл вместе с ней, и до сих пор вспоминаю её чуткие, внимательные глаза, холодный нос и ту непередаваемую нежность, с которой она касалась им моего лица…

Мыльные пузыри

Когда мама раздергивала шторы, утро врывалось в комнату из окна, обрушиваясь на постель потоками солнечного света. Пробуждение совершалось внезапно, реальность мгновенно обрастала бытовыми деталями, прогоняя так и не досмотренную серию очередного сна. Жизнь звала умываться, чистить зубы, одеваться, завтракать и со всех ног бежать во двор, где продолжался нескончаемый, как повторяющийся сон, ещё один день нашего детства…

Лестничные пролеты казались невероятно вытянутыми, практически нескончаемыми, оттого нестерпимо хотелось перепрыгивать по две или по три ступеньки сразу. Не знаю, кто придумал первым, но все безоговорочно верили, что если медленно спускаться по лестнице, то быстро состаришься. Не успеешь моргнуть глазом, как превратишься в старичка или старушку. Оттого каждый норовил, проскользнув по перилам, выскочить из подъезда как ошпаренный.

Едва оказавшись за порогом, проходили через сидящих друг против друга два ряда бабушек. Здоровались. Отвечали на расспросы. Выслушивали замечания. Получали наставления на «будущее».