Страна мурров

По причине, ей самой не понятной, Айлин недолюбливала эту ответственную, толковую девушку, и, понимая несправедливость такого отношения, пыталась разгадать тайну своей неприязни. Часто волнуется по пустякам, краснеет, если смотреть ей прямо в глаза, излишне суетится, стараясь угодить, – всё это ерунда и не повод при виде неё поджимать губы… Увы, кажется, только слепой не заметил бы, что Айлин делает над собой усилие, стараясь быть любезной с распорядительницей по кухне.

После завтрака Айлин отправилась в кабинет, находившийся рядом с её апартаментами.

– Доброе утро. Звонки были? – спросила она у Кристофера, сидевшего в приёмной за компьютером.

Непыльную должность секретаря в доме Монца этот двадцатилетний парень получил благодаря добросердечию Айлин: из-за худобы и сутулости он выглядел болезненным, и это вызвало у неё приступ сострадания. Треснувшее стекло в очках тоже поспособствовало. Расплата наступила мгновенно, в бумагах завёлся беспорядок, вдобавок Айлин отныне приходилось самой составлять заявления для прессы.

– Ага… Доброе… Мэр звонил… четыре раза, – сказал Кристофер с набитым ртом. На столе валялись раскрошенные вафли и засохшая апельсиновая кожура.

– Не сказал зачем?

– Кричал о справедливщиках и всё время повторял: коротышка павлина, коротышка павлина… Вообще не понял… самка павлина, что ли?

– Справедливщики? – удивилась Айлин. Так в Дубъюке называли членов инициативных групп, время от времени выдвигавших определённые требования к властям. – На всякий случай запомни, что самку павлина называют павой. И не коротышка, а Крошка Павлина.

– Ну, ладно, я запомню, – произнёс Кристофер без всякого выражения. – Окрошка из павлина. Такая бывает? Всё понятно.

Айлин вздохнула, посмотрела на замусоренный стол.

– Приберись у себя, пожалуйста. Тебя же не затруднит?

– Наверное… Просто у меня столько работы… – Кристофер выглядел недовольным.

– Вот и начни с уборки на рабочем месте.

Мусорная корзина стояла за шкафом, в кофейном уголке. Чтобы её взять, Кристоферу пришлось подняться и сделать несколько шагов, заметно припадая на сломанную когда-то ногу. Хромал он обычно только после распоряжений Айлин.

Айлин прошла в кабинет и набрала номер мэра Парда, легко представив его себе, краснолицего, с седым пёрышком на лысине и большим животом, выпирающим из-под мятого костюма. Родственников нынешнего мэра во всех учреждениях Дубъюка было как грибов в лесу после хорошего дождя, и чудилось Айлин, что продержался он на своём посту больше шестнадцати лет во многом благодаря этим грибам.

Услышав в трубке её голос, мэр издал страдальческий вопль.

– Госпожа Монца! Сначала я не мог войти в здание мэрии, теперь не могу выйти! Ну, что ж вы? Где вы?

– Я? – оторопела Айлин. – А я-то чем помогу? Вызывайте службу спасения или полицию.

– Да полиция и так здесь! Но они всё равно просачиваются и мешают работать! Вы не представляете, как они меня мучают! Как кошка мышку!

– Неудачное выражение, господин Пард, – сухо сказала Айлин. – Объясните уже, что случилось.

Пард перевёл дух и заговорил спокойнее:

– Конец света у нас случился. Или он близок. И всё из-за пророчеств, которые собрала ваша покойная тётушка Павлина. Так вот, неравнодушные граждане утверждают, что в пророчествах говорится о пропавших детях, и, по их мнению, это событие якобы предшествует, или может повлечь за собой конец света.