Страна на дембель

Впрочем сейчас все против всех воюют. Руфик Бакинский как раз в декабре 1988 года «отозвал» корону у Погоса, которого сам же и короновал раньше. Но и сам сбежит из Баку менее чем через год. Вообще столица Азербайджана сейчас самый опасный город для воров в законе. Во время событий «черного января 1990» их будут отстреливать как на конвейере. По слухам, со всех сторон сразу. Кого менты грохнут, кого свои. Опять же, роль уголовников в январских событиях никто по достоинству не оценил, хотя не заметить их участие было невозможно.

Где-то сейчас по улицам Ленинорана бегает пятнадцатилетний Равшун с зеленой повязкой на голове. Интересно было бы посмотреть на одного из самых авторитетных воров в законе СНГ в начале следующего века. Его в Стамбуле расстреляют в 2016 году из автомата, прямо в центре города.

— Морозов, тебя в тринадцатый кабинет вызывают, — прервал мои печальные думы голос дежурного с крыльца штаба.

Бодро заскочив в здание, я обнаружил странную компанию из капитана Иванова и двух солдат комендантской роты при оружии.

Явно по мою душу, хотя задерживать меня не стали, лишь товарищ Иванов укоризненно покачал головой.

— Опять накуролесил?

— Все будет в порядке, товарищ капитан. Вы же меня знаете! — улыбнулся я в ответ загадочной улыбкой Чеширского кота при виде профессора Шредингера.

— В том-то и дело, что знаю.

Глава 5

В родном уже тринадцатом кабинете меня встретила судебная «двойка» в знакомом лице майора Жилинского и капитана второго ранга Громова.

Сесть мне никто не предложил, что можно считать плохим знаком для подозреваемого.

Наш особист изображал спокойное безразличие, только без тазика умывания рук как у товарища Понтия в свое время. Кавторанг наоборот, изображал Зевса-Громовержца в сезон бурь, на лице его отражалась целая гамма чувств: от бешенства, до презрения с возмущением.

Не надо быть внуком Ванги, чтобы догадаться о причине происходящего. Похоже, меня «спалили» наконец!

Не сказать, что это сюрприз для меня — нелегал из меня, как из деревенского кузнеца — балерун, и наследил я в последнее время изрядно. Удивительно, что так долго вычисляли. Хотя, наверное трудно ловить неадекватного и абсолютно нелогичного шпиона, который и не шпион вовсе.

— Ну что, рядовой Морозов, будем каятся?

— Не понимаю о чем речь, товарищ кап второго ранга.

— Ты мне тут Ваньку не валяй. Предлагаю оформить явку с повинной. Добровольное признание сильно облегчит твою участь. Первый и последний раз. Больше такого шанса не будет.

— Не чувствую за собой никакой вины. В личном деле одни благодарности. Если не верите, спросите у товарища майора. Он подтвердит.

Упомянутый мною товарищ майор в ответ изобразил древнегреческую мумию, не отличающуюся красноречием, лишь в глубине глаз мелькнуло восхищение моей нагло… смелостью. Надеюсь, что это было восхищение, а не что-то другое.

— За сколько продал Родину? — перешел в наступление злобный следователь.

— Обидные слова ваши, — ответил я классикой на несправедливость бытия.

— Ты мне тут из себя це… эээ… девственницу не строй. И резину тянуть не надо. Где и когда тебя завербовали? Какие задания получал и от кого?

— Что за выражения в приличном обществе? Завербовали, предал! Вас адмирал флота товарищ Чернавин попросил по-дружески приехать в Лениноран и помочь с расследованием. Он вас тоже завербовал?

Майор Жилинский тут же сбросил маску невозмутимости, хищно и довольно улыбнулся, словно ждал именно такого спектакля и этой сцены. Наверное мою реакцию он просчитал раньше, и я полностью оправдал его ожидания.

Громов же наоборот, покраснел, как рак, и настроение его перешло в стадию кипения энд бешенства.

— Ты что себе позволяешь, сосунок?

— Подожди, Федор Васильевич! — вмешался майор, сохранивший хладнокровие и мгновенно оценивший сказанное. — Рядовой Морозов нам все сам объяснит. Надо дать ему возможность высказаться.

— В камере будет объяснять. Следователю, — продолжил гнуть свою линию возмущенный кавторанг.

— В камеру, так в камеру. Извольте предъявить доказательства моей вины. И вообще без адвоката разговаривать не желаю. И без американского консула тоже, — поняв, что немного перегнул палку, поправился. — Про американского консула — шутка! Израильского давайте.

Начальник особого отдела Каспийской флотилии мгновенно остыл. Сообразил, что он здесь по факту неофициально расследование проводит. Что дело секретное и вдобавок политическое, в котором фигурирует целый генерал КГБ, и никаких следователей сюда близко нельзя подпускать. Секретных тюрем в его распоряжении нет, а на гарнизонной гаупвахте меня держать опасно.

— Графологическая экспертиза установила, что письмо написано твоей рукой. Не помогла хитрость с печатным шрифтом. Отпираться бесполезно. Будешь отрицать?

— Надеюсь, вы на экспертизу не все послание отправляли, а только отдельные фрагменты? Иначе о содержимом письма будут знать слишком многие.

Кавторанг скрипнул зубами, майор хмыкнул, что-то типа: «Я же говорил», из чего можно было сделать вывод, что догадка была точной.