Страна нигде (СИ)

Очень смущаясь, фея попросила меня принести воды в крошечной жестянке, родник, дававший начало ручейку, булькал совсем недалеко от беседки. Наполовину полную водой жестянку она поставила на край выбоины, бросила туда обезглавленного, выпотрошенного и почищенного половинкой бритвенного лезвия карасика, затем, наполнив выбоину щепками и подложив в качестве растопки тонкий пух каких-то растений, фея взяла зажигалку, уперла ее торец в живот и, отвернув лицо, двумя руками нажала кнопку, тут же отпустив. Выхлоп пламени зажег пух, от которого занялись щепки, и крошечный костерчик разгорелся. Фея отошла от огня, тщательно пряча крылья за спиной, и приближалась лишь на секунду, чтобы подбросить дров.

Пока карасик весело булькал в жестянке, фея сунула в огонь на зубьях вилки собранные на поле зерна. Поджарившись, они раздулись, словно попкорн, и их место заняли ножки кузнечика.

Когда фея решила, что карасик готов, она перестала подбрасывать щепки, и маленький костер быстро прогорел, не оставив углей. Тогда девочка закрыла пластмассовый пенал, застелила его клеенкой и разложила приготовленное.

-Угощайтесь... - предложила мне Бета свой завтрак, которого мне не хватило бы и на один укус. Из вежливости я взял одно пожаренное зернышко и стал мусолить его, наблюдая за трапезой феи. Она кушала руками, быстро, но очень аккуратно. От разварившегося карасика за минуту остались лишь кости, ножки кузнечика она надкусывала, ломала и вытягивала из них белое мясо, а жареные зерна успешно заменяли ей хлеб.

Фея съела довольно много для своих размеров, но ничуть не отяжелела, мысль о послеобеденном отдыхе была чужда ее головке. Едва прожевав последнюю крошку, девочка вскочила, собрала остатки - рыбьи кости и хитин кузнечика и выбросила где-то за беседкой, затем ополоснула в ручье заменяющую ей и скатерть, и тарелки клеенку и жестянку, в которой сварила рыбешку.

-Что теперь? - спросила она, сложив свои обеденные приборы обратно в пенал.

-Бета, а ты про запас ничего не складываешь? - спросил я.

-Складываю... - не удивилась она вопросу. - и зерна собираю, и орехи, и еще так, по мелочи всякое, только вот добыча долго не хранится. Я слышала, что можно засушить, но у меня почему-то не получается. Портится.

-Ты могла бы воспользоваться продуктами на складе. Там для тебя хватило бы за глаза.

-Нет, что вы! - чуть испуганно подняла на меня глаза фея. Поскольку она стояла на земле, почти у моих ног, для этого ей пришлось задирать голову. - феям нельзя туда...

-Куда - туда? На склад?

-И на склад тоже... вообще в дома нельзя. Только если с человеком...

Как я уже понял, фея не была ни моей галлюцинацией, ни кибернетической куклой, она была существом из плоти и крови, и при этом, как она сама сказала, во втором поколении. Я знал из учебников, что как раз лет тридцать назад и начались масштабные эксперименты с генетикой, вылившиеся в создание биокомбайна - устройства, способного на основе имеющихся генов создавать новые, ни на что не похожие существа. Биокомбайн был доступен по цене любой достаточно обеспеченной корпорации, и довольно скоро появились 'зоопарки химер' со странными, порой пугающими зверями, до смерти не взрослеющие котята с розовой шерстью, необычайно умные служебные собаки (куда же без биологического оружия) и, что потрясло нежную и ранимую общественную нравственность больше всего, созданные на основе человеческих генов существа.

Как это водится, тут же возникли всевозможные общественные организации, вступив в которые, любой обыватель мог потратить избытки времени и денег на 'защиту прав существ, искусственно созданных с использованием генома человека'.

Основным объектом их защиты стали наиболее распространенные существа такого рода - девочки-кошки, приобретаемые насмотревшимися японских мультиков пожилыми девственниками для самых низменных целей. Кошкодевочки искренне недоумевали, от чего их хотят защитить эти крикливые люди с плакатами и почему нехорошо заниматься разными забавными вещами со своим хозяином, но со временем правозащитникам удалось выдрессировать нескольких из них говорить правильные слова в суде, и любителям треугольных ушек и хвостиков с бубенчиками перекрыли кислород. Учебник утверждал, что кошечки, освобожденные от сексуального рабства, неплохо устроились в жизни - директора компаний, фирм и фирмочек охотно брали их для не требующей особых умственных усилий офисной работы, хотя мне отчего-то думается, что руководствовались они не одним лишь чувством сострадания.