Страна отношений. Записки неугомонного

– Так вот! – продолжил Петручио. – Штабс-капитан путевого хозяйства, почетный скиталец проселочных дорог Советского Союза, граф Бруни имеет честь пригласить вас, – Петька показал пальцем на меня, – и вас, – жест в сторону Генки, который, сняв штаны, пытался пришить к ширинке оторванную пуговицу, – в фешенебельный ресторан на званый обед в честь благополучного исхода из так называемой «трудовой» Читы. Надеюсь, – он обратился уже к одному Ходоркину, – минут десять вам хватит, чтобы надеть камзол…

– Пошёл к чёрту! – буркнул Ходоркин, пытаясь тупой иглой проткнуть грубую ткань.

– Поспешайте, друзья! – уже другим тоном сказал Петька. – Вы же знаете, Брунька ждать не любит и вполне может напиться в одиночестве! – и тут же исчез.

– Вот блин! – Ходоркин с досадой хлопнул себя по голым коленкам. – Зачем тогда натрескались пирожков с ливером?

Я согласился:

– Действительно, зачем?..

В пустом ресторане, пахнущем прохладным ветром «с Хингана», Бруня занимал крайний столик. Он объяснил, что на пути «туда», то есть в Москву, пассажиров потчуют русской кулинарией, и показал меню, где среди прочих разносолов значились расстегаи с зайчатиной, пошехонский сыр со слезой, рассольник по-замоскворецки, пожарские котлеты и длинный перечень крепких напитков, где особенно запомнилась вологодская водка на болотной клюкве. Интересно даже!

– А в эту сторону китайцы стараются! Я уже кое-что заказал! – загадочно сказал «старший товарищ».

Что заказал Бруня, стало ясно через минуту. Балансируя в проходе, появился улыбающийся китаец в белой курточке, расшитой павлинами. На подносе, который он нес к столу, стояла маленькая фарфоровая чашечка и средних размеров консервная банка.

– Вы зря взяли это пойло! – сказал Дербас вдруг. – Это ханшин – рисовая водка, в ней чуть больше двадцати градусов. Ее пьют подогретой… Ни хао! – кивнул он официанту.

– Ни хао, ни хао, товариц! – обрадовался китаец, словно не видел Валерку лет десять.

И здесь произошло то, что окончательно повергло Бруню в ступор, – Валерка заговорил с официантом на китайском языке. Потом, повернувшись к Бронникову, перевел:

– Он предлагает традиционный китайский обед с тридцатью разными блюдами. Это что-то близкое к дегустированию, но зато отличная возможность познакомиться с национальной кухней. Рекомендую – это очень интересно!

Обескураженный вконец Бруня молча кивнул в знак согласия и, минуя фарфор, выпил банку залпом. Долго сидел, закрыв глаза, и потом, скривившись, с уверенностью сказал:

– Действительно, говно!

Китаец с низкими поклонами и льстивыми улыбками пригласил нас за другой, более просторный стол, с большим стеклянным кругом посередине, этакая поворотная площадка в два уровня, внизу больше, а сверху поменьше.

Минут через пятнадцать стекло было уставлено небольшими тарелочками, мисочками, вазочками с какими-то остро, но приятно пахнущими кушаньями. По мере поглощения, блюда добавлялись, посуда менялась, все было очень привлекательно, особенно после пирожков с ливером. Принесли палочки, которыми, как выяснилось, умели есть все, кроме меня (я и по сей день не умею).

– Это салат из дайкона! – по ходу трапезы пояснял Валерка. – Что такое дайкон? Нечто среднее между редисом и редькой, но тут секрет в чесночном соусе. Китайцы по части соусов непревзойденные мастера, они могут вам приготовить рыбу со вкусом курицы или, наоборот, курицу со вкусом рыбы…

Бруня с набитым ртом только мотал головой в приступах изумления.

– А вот эта капуста называется «бай цай», значит «белый овощ». Что касается капусты, тут им вообще конкурентов нет. Квасить ее они придумали раньше изобретения пороха. Кстати, рекомендую! – Валерка показал на большое блюдо, медленно поплывшее по кругу. – Это кунг пао, мясо нарубленного цыпленка, обжаренное в растительном масле с арахисом и имбирем, – и тут же восхищенно протянул: – У-у-у! Попробуйте, знаменитая утка по-пекински. Готовить ее очень сложно, но зато это лучшее, что можно придумать из птицы вообще…

В отличие от всех, я ел вилкой, торопливо поглощая разное и испытывая от этого невероятные вкусовые ощущения, хотя, как пояснил Валерка, китайский обеденный ритуал предусматривает медленность, задумчивость и сосредоточенность. Разговоры во время трапезы не возбраняются, но должны носить неторопливый и непременно доброжелательный характер.