Страна овец

Разумеется, я был наслышан о Пустышках. У нас в доме, пожалуй, ни один вечер не обходился без того, чтобы отец не отпустил в их адрес какой-нибудь язвительный комментарий. В том ворохе сведений, что сыпались на мою голову из самых разных источников, встречались и откровенно бредовые россказни, и те, что вызывали улыбку, а встречались и такие истории, от которых мурашки пробегали по спине. Кто знает, что может взбрести в голову человеку, у которого в мозгу заменили несколько шестеренок…

В общем, к такой встрече я оказался совершенно не готов.

– Ну ты меня напугал! – ответ девушки с некоторой задержкой сумел-таки добраться до моего оцепеневшего рассудка, – да уж, малость заплутала. Это дорога в Кемарово, верно?

– Э-э-м-м-м, – только и смог выдавить я. Мои глаза тем временем лихорадочно и суетливо изучали незнакомку, пытаясь отыскать признаки неведомой опасности.

Худое бледное лицо с игривыми ямками на щеках, аккуратно подстриженная шапка бронзовых волос, вежливая улыбка на тонких губах и открытый, доброжелательный взгляд, в котором все явственней начинала проступать озабоченность.

– Ты в порядке? Ты не болен?

– А? Я? Э-э-э, нет, все в порядке, – дар речи, наконец, вернулся ко мне, правда, в сильно урезанном виде, – все нормально, да.

– Ты уверен? Ты такой бледный!

– Нет-нет! Все отлично! – затряс я головой, в то время как мой взгляд оставался прикован к злополучному медальону.

– Ну ладно, – с некоторым сомнением уступила она и повторила свой вопрос, – эта дорога в Кемарово?

– Ага!

– Говорят там рынок хороший. Если я так поеду, я на него попаду?

– Да, с полкилометра, не больше. Мимо не проедете.

– Что это ты вдруг на «Вы» перешел? – девушка удивленно вскинула тонкие брови.

– Я? Да так…

– Тебя как зовут-то?

– Меня? Олег, – я понимал, что с каждой секундой становлюсь все больше похож на идиота, но ничего не мог с собой поделать.

– А меня – Вика, – представилась она, – тебя подвезти?

– Нет! – пискнул я, покрываясь потом от одной только мысли о том, чтобы очутиться с ней в одной машине, – не надо, спасибо! Я вообще шел в другую сторону!

– А почему оказался на дереве?

– Я отдыхал… уже отдохнул! Мне уже пора, извините!

– О! Прошу прощения! – Вика взялась за руль, – не смею тебя более задерживать. Спасибо и всего наилучшего!

Автомобильчик глухо заурчал и покатился дальше по пыльному проселку. Я же, скатившись с ивы, перемахнул через забор и прямо через поле кратчайшим путем со всех ног помчался к дому.

Отец сегодня снова не пошел на работу, поскольку ожидал чьего-то звонка, и сидел на веранде, в очередной раз ковыряя вынутый из скважины насос, который ломался с прямо-таки удручающей регулярностью. В несчастном аппарате уже не осталось ни одной родной детали, но это ничего не меняло.

Я взлетел на крыльцо, весь покрытый пылью и задыхающийся после стремительного забега.

– Я Пустышку видел! – выпалил я, остановившись прямо перед отцом.

– Пустышку? – перепачканные в машинном масле руки застыли над распотрошенным насосом, – где?

– Там, у перекрестка, – я махнул рукой с сторону дороги.

– Давно?

– Да только что, минут пять назад!

– Ты уверен?

– Я видел медальон у нее на шее, – я покрутил пальцем около того места на груди, где он висел у Вики.

– И что она там делала?

– Поехала на наш рынок.

– Какого черта ей здесь надо?! – фыркнул отец, ни к кому конкретно не обращаясь, и вновь пристально посмотрел на меня, – она тебя видела?

– Да, мы с ней…

– Ты что, с этой мразью разговаривал!?

– Да так, всего пара слов… – я слишком поздно понял, какую оплошность совершил, – она только…

Грозно, как надвигающееся цунами, отец поднялся из-за стола. Он отбросил в сторону отвертку и крепко ухватил меня за подбородок мозолистой и пахнущей металлом рукой.

– О чем вы с ней трепались!?

– Н-ничего особенного, – его пальцы так сильно сжимали мою челюсть, что говорить было даже немного больно, – она лишь спросила, как проехать на рынок, и все.

– Что еще? – он встряхнул меня, почти оторвав от земли, – что еще ты ей рассказал? Она у тебя еще что-нибудь выпытывала?

– Т-только мое имя, – проблеял я, безуспешно пытаясь попятиться.

– И ты сказал ей?

– Ну-у-у…

– Отвечай!!!

Я очень хотел соврать что-нибудь, но мой своенравный язык рассудил иначе.

– А что в этом такого?

– Кретин! – хлесткая оплеуха швырнула меня на доски пола, – тебе что, жить надоело!? Я сколько раз тебе объяснял: даже не приближайся к Ним, ни в коем случае не заговаривай и не смотри Им в глаза! Или ты совсем тупой!? Хочешь, чтобы и тебе мозги вычистили и память стерли!? – отец добавил еще пару выражений, которые мне слышать не полагалось.

– Но я же не знал, что она – Пустышка! – попытался оправдаться я, – я только потом разглядел…

Отец шагнул вперед и, наклонившись, снова стиснул мою шею, пристально всматриваясь мне в лицо.

– Что случилось? – услыхав шум, на веранду выглянула мать.

– К нам в город Пустышка пожаловала, – объяснил отец, чуть ли не с омерзением отдернув от меня руку, – и этот остолоп уже успел с ней где-то пообщаться!

Негромко охнув, мать привалилась к дверному косяку.