Страна последних рыцарей

Песня закончилась, и громкие рукоплескания вознаградили певца так, что он снова начал воодушевленно петь.

«Слушайте меня дальше, люди. Я хочу вам спеть о знаменитой крепости Чох, и вы узнаете о том, что там однажды случилось ^{36}.

Как-то к наместнику пришел один из крупных военачальников с приказом своего царя собрать армию. И во всей России не осталось солдата, который не был бы мобилизован. К этой компании присоединились также Грузия, Шуша, Шамахи и Баку. Они везли с собою пушки с толстыми крупными ядрами, с помощью которых был завоеван Ереван ^{37}. Сборы проходили в августе на Турчидаге, где на открытом плато нещадно палило солнце. Как в ясную ночь небо бывает усыпано яркими звездами, так и горы были покрыты роскошными палатками военачальников. А пушек на крутых скалах было столько, сколько деревьев в густых чеченских лесах. Акушинцы и цудахарцы ^{38} проводили военный совет, а люди из Дарго ^{39} и жители долин совещались с русскими. Держа руки на рукоятках сабель, они произносили торжественные слова: „В этот раз, Дагестан, мы тебя не оставим! Крепость Чох должна сгореть в огне, а андалы ^{40} стать нашими солдатами“. Эти речи дошли до великого имама Шамиля. Ему передали, что на Турчидаге расположились чужие солдаты, что крепость Чох русские намереваются сжечь, а андалов сделать своими солдатами. Как же можно разрушить крепость, если защитники стоят у ее стен как огненные столбы? Как они могут сделать нас, андалов, своими слугами, если нам помогают ловкие и проворные скалолазы — ругуджинцы? Великий имам отправил всем своим наибам письма, потому что настало время объяснять, как найти выход из создавшегося положения, где искать помощь. День и ночь он рассылал свои послания: „Готовьтесь к борьбе за крепость Чох, мои джигиты!“ Затем он сел на коня и, называя каждого из своих мюридов по имени, призвал их следовать за ним. Все они были меткими стрелками, попадавшими на лету птице в глаз, и искусными воинами. Когда они прибыли на место, к ним подошли отряды андалов и других горских народов. Верхом на лошадях, вооруженные мечами и кинжалами, они выстроились у водопада. Наибы посовещались и пришли к общему решению. Они поклялись на Коране: „Эта дорога для нас — священная дорога к смерти!“ Ночью никто не спал, так как все рыли окопы, строили валы и устанавливали на них флаги. С противоположной стороны за ними наблюдал армянин Аргут, и тревога охватила его сердце; генералы удивлялись множеству полыхавших знамен и смотрели через бинокли на все происходящее. Противников разделял глубокий овраг. Те, что в зеленых чалмах ^{41}, стояли внизу, у реки, пили горную воду и были спокойны и уверены в себе. Те, что в белых чалмах, стояли за скалой ^{42}: „Вы можете стрелять сколько угодно, но вам нас не одолеть!“ А Хаджи-Мурат поднялся на вершину горы и огляделся вокруг. Смотри, Аргут, не торопись спускаться со своей высоты. Ты идешь недобрым путем. Знай, что крепость охраняется львами, которые и ночью не смыкают глаз и днем бодрствуют, не теряя при этом своей силы. Они вообще не знают ни дня, ни ночи. Это их не беспокоит. Их сердца не слабеют, так как вместо них они носят в груди холодную сталь, а их острые сабли жаждут крови. Взгляните на наиба Мусаясула, одного из защитников крепости, тело и душа которого светятся силой. Он уже держит в руке шашку наголо и говорит сурово: „Гяуры уже направляют на наши горы огненные жерла своих пушек. Они посылают молнии, гром и дым, гибнут прекрасные лошади, от которых не отказался бы даже Александр Македонский. И вот уже в крепостную стену летит град ядер. Пусть они летят, пусть даже рухнут стены, но наши мужчины будут непоколебимы и стойки. Уже ружья накаляются от стрельбы. Если они даже разлетятся на куски, мы все равно не уступим. Подходите, подходите ближе, мы держим наготове наши сабли, остающиеся острыми даже после тысячи нанесенных ударов! То, что вы разрушите, мы построим заново. Смотрите, железный град обрушивается на крепость, они льют на нее расплавленный свинец! Поднимитесь, напишите имаму! Что скажет имам?“ Он говорит: „Наиб должен идти с мюридами на прорыв и быть готовым биться насмерть!“ Наиб так и сделал. Он отобрал лучших, благороднейших и стремительно бросился с ними прямо под град летящих пуль с возгласами: „Аллах! Аллах! Когда приходит смерть, наступает полное облегчение!“ Вот уже прибывают союзники из Согратля и видят, как храбрые чохинцы и убивают и погибают сами. Там, на валу, где стена не из камня, а из руды, стоит Омар из Салта со своими воинами. Рядом с ними стоят андийцы и гумбетовцы ^{43}, лицом к лицу сражающиеся с врагом. Это уже наша борьба, наша сечь и наш конный бой. Если они хороши на расстоянии, то в ближнем бою мы сильнее. Недовольный, следит Аргут за всем происходящим на расстоянии, он совещается со своими и опускает голову.

„Давай, Аргут, пошли к нам еще солдат, пошли всех! Что ты медлишь и отворачиваешься? Может быть, ты еще раз попытаешься, князь?“