Страна призраков

– Попробую, но ничего не получится. Все будут зарегистрированы на какое-нибудь бюро проката, которое не обязано хранить имена клиентов, или что-то в этом роде. Где-то в этой стене из костяшек домино есть брешь. Уверена, что есть. Можно было бы нанять машину и проследить за кем-нибудь до дома, но держу пари, эти водители обучены избавляться от «хвоста».

Трэвис знал, как это делается. Достаточно широкого открытого пространства, вроде пустой парковки при стадионе или площади, проезжая через которую водитель обнаруживает преследователей. В кино герою достаточно взгляда, брошенного мельком в зеркало заднего вида, чтобы засечь «хвост», идущий через пять машин в плотном потоке движения в «час пик», хотя, согласно закону средних чисел, несколько машин на каком-то отрезке всегда следуют одним и тем же маршрутом совершенно случайно. В реальной жизни профессиональные водители умеют избавляться от «хвоста».

Бетани потерла виски. Вид у нее был усталый.

– Там, где я раньше работала, для такого рода подставы был особый термин. Слышали про ублиет?

– Не припоминаю.

– Что-то вроде тюремной камеры в Средние века. Темница. Ни решеток, ни стен, ни двери, ни замка. В простейшем варианте – платформа, выступавшая из стены замка на высоте в сто футов от земли. Узника опускали на нее сверху – и всё. Ваши стены – открытый воздух. – Она кивнула в стороны многоэтажки. – Это место – своего рода ублиет для информации. Его секрет охраняют не файрволы и не алгоритмы кодирования. Нет, это все наверняка тоже есть, но по-настоящему его защищает открытое пространство. Все входящие бумажные «хвосты» где-то обрываются. Чтобы что-то сделать, нужно иметь правильные связи и кучу денег. Столько, чтобы гнуть правила под себя.

Трэвис проводил глазами еще один исчезнувший в проезде внедорожник. Человек за рулем вполне мог быть и защитником из Национальной футбольной лиги – судя по телосложению, и морпехом – судя по характерной стрижке. Возможно, в свое время он побывал и тем и другим.

– И с ФБР ничего не получится, – продолжала Бетани, – если мы не будем знать, с кем имеем дело.

Трэвис кивнул:

– А хабы[2] «Тангенса»? У них ведь было их десятка два, разбросанных по всему свету. Секретные центры, укомплектованные вооруженными, обученными ребятами, всегда готовыми вытрясти из кого угодно все, что надо… От них помощь нельзя получить?

Еще не дослушав, Бетани уже качала головой.

– Никаких хабов больше нет. Их создавали исключительно против Аарона Пилгрима. Как только угроза была ликвидирована, нужда в них отпала. К тому же не надо забывать, что штатные сотрудники хабов не были, строго говоря, членами «Тангенса». Они были элитными военными подразделениями из разных стран и мало что знали о самом «Тангенсе» и его операциях. За последние два года их фактически распустили, причем каждый, кто уходил, подписывал документ о неразглашении.

Рассказывая, Бетани как будто рассматривала собственные руки и выглядела, как показалось Трэвису, совершенно потерянной.

– Я не знаю, что делать. Помощи ждать неоткуда, а самим нам туда не попасть. Вы ведь и без меня понимаете, да?

Трэвис неотрывно наблюдал за зданием. Если бы в камере Пэйдж было окно, и если бы она подошла к нему сейчас, то могла бы увидеть их, хотя, скорее всего, и не узнала бы на таком расстоянии.

Он отвернулся и перехватил взгляд Бетани.

– Да. Знаю.

– У каждого охранника автоматическое оружие и большая красная кнопка под рукой, чтобы в крайнем случае перекрыть все входы и выходы.

– А мы – мальчишки с рогатками.

Трэвис посмотрел на рюкзак, лежащий между нами на столе, и высовывающийся из него длинный цилиндрический предмет.

– Пока мы еще сами не знаем, что у нас есть.

Бетани согласно кивнула:

– Давайте выясним это.

Глава 6

Пэйдж проснулась там же, где и уснула: в офисе на восьмом или девятом этаже, с деревянным полом и тонированными окнами, из которых открывался вид на город. Никакой мебели. Окна высокие, от пола до потолка. Она лежала в центре открытого пространства, связанная по рукам и ногам кабельными стяжками.

Уже наступило утро, но ночью Пэйдж долго не могла уснуть – прислушивалась к шагам в коридоре, к разговорам за дверью, напряженным и приглушенным, так что она различала не все слова. Одно повторилось несколько раз – может быть, рабочее название какого-то проекта или операции. Самым полным, самым близким к контексту оказался короткий, из двух реплик, диалог, на несколько децибел превысивший обычный уровень.

– Похоже, они изрядно разволновались. Как думаешь, его не собираются закрывать?

– Умбру? Ни в коем разе.

Умбра. Пэйдж уснула, мысленно проигрывая как это слово, так и весь диалог, и теперь, проснувшись, снова повторяла его, пыталась связать услышанное с тем немногим, что знала до поездки в Вашингтон.

Она опустила голову на пол, глядя на город, раскинувшийся за окном в мягком желтом свете.