Страна радости

– Нет, смысл в том, что он очень огорчится. Покрутись здесь немного, и ты поймешь, как это плохо. Никто не хочет его огорчать, потому что он великий человек. Это, конечно, мило, но что более важно, он еще и хороший человек. В этом бизнесе хорошие люди встречаются реже, чем зубы у курицы. – Она посмотрела на меня и издала звук, словно маленький зверек, угодивший лапкой в капкан. – Господи Иисусе, ну ты и высокий. И зеленый, как трава. Но тут уж не поможешь.

Мне хотелось задать миллиард вопросов, но мой язык прирос к нёбу. Я мог только смотреть на скукожившегося Хоуи, который, казалось, в ответ уставился на меня. Знаете, кем я себя в тот момент почувствовал? Джеймсом Бондом в том фильме, где его привязали к какому-то безумному устройству для казни. Вы рассчитываете, что я заговорю? – спрашивает он у Голдфингера, а Голдфингер весело отвечает: Нет, мистер Бонд! Я рассчитываю, что вы умрете! Я чувствовал себя привязанным к машине счастья, а не к машине смерти, но в остальном все совпадало. Как я ни пытался угнаться за событиями этого первого дня, он неизменно оказывался быстрее.

– Отнеси его в лежку, малыш. Пожалуйста, скажи мне, что знаешь, где это.

– Знаю. – Слава Богу, Лейн мне сказал.

– Что ж, выходит, чему-то ты уже научился. Когда придешь туда, разденься до трусов. Если оставишь что-то еще, изжаришься. И… кто-нибудь говорил тебе о Первом правиле карни, малыш?

Я полагал, что да, но предпочел промолчать. Решил, что так безопаснее.

– Всегда знай, где твой бумажник. В этом парке воровства поменьше, чем в тех местах, где я работала в молодости, и слава Богу, но Первое правило никуда не делось. Давай его сюда, я спрячу.

Я без единого слова протянул бумажник.

– Теперь иди. Прежде чем разденешься, выпей побольше воды. Пей, пока у тебя не раздуется живот. И ничего не ешь. Мне плевать, сильно ли ты голоден. Я видела, как ребятки получали тепловой удар и блевали в костюмы Хоуи. Результат получался не очень. Костюм потом всегда приходилось выбрасывать. Налейся водой, разденься, надень костюм, попроси кого-нибудь застегнуть молнию и бегом по Бульвару в Качай-Болтай. Там есть указатель, не заблудишься.

Я с сомнением посмотрел на большие синие глаза Хоуи.

– Сетчатые накладки, – пояснила она. – Не волнуйся, будешь все видеть.

– Но что я должен делать?

Она посмотрела на меня, сначала серьезно. А потом ее лицо – не только рот и глаза, все лицо – расплылось в улыбке. К улыбке присоединился смех, странный, словно она смеялась через нос.

– Ты справишься. – Я это слышал не в первый раз. – Вживайся в роль, малыш. Просто найди пса, который скрывается в тебе самом.

* * *

Когда я добрался до лежки, там перекусывали с десяток новичков и несколько старожилов. Среди новичков были две Голливудские девушки, но о скромности пришлось забыть. Напившись из фонтанчика, я разделся до трусов и кроссовок. Расправил костюм Хоуи и засунул ноги в задние лапы.

– Шкура! – крикнул один из старожилов и шарахнул кулаком по столу. – Шкура! Шкура! Шкура!

Другие подняли головы, и вся лежка принялась скандировать это слово, а я стоял в одних трусах, по лодыжки одетый в костюм Хоуи. Ощущение было такое, будто я оказался в центре бунта в тюремной столовой. Мне редко доводилось попадать в столь глупую ситуацию… но при этом я странным образом чувствовал себя героем. Шоу-бизнес – он всегда шоу-бизнес, а сейчас я выходил на сцену. И плевать, что я понятия не имел, какая у меня роль.

– Шкура! Шкура! ШКУРА! ШКУРА!

– Кто-нибудь застегнет мне молнию? – крикнул я. – Мне надо побыстрее добраться до Качай-Болтай!

Одна девушка оказала мне честь, и я сразу понял, почему носить шкуру столь проблематично. В лежке работал кондиционер – в подземке «Страны радости» кондиционеры работали везде, – но меня уже прошиб пот.

Кто-то из старожилов подошел ко мне и добродушно похлопал по голове.

– Я тебя подвезу, сынок. Электрокар у двери. Запрыгивай.

– Благодарю.

– Гав-гав! – раздалось мне вслед, и все снова расхохотались.

Мы покатили по Бульвару в свете зловещих, мигающих флуоресцентных трубок, морщинистый старик в зеленой униформе уборщика и огромная немецкая овчарка с синими глазами. Старик подъехал к лестнице, отмеченной стрелкой и надписью «КАЧБОЛ».

– Ничего не говори. Хоуи никогда не разговаривает, только обнимает и гладит по головке. Удачи тебе. Если почувствуешь, что перед глазами все плывет, мотай оттуда к черту. Дети не должны видеть, как Хоуи падает на землю от теплового удара.

– Понятия не имею, что надо делать, – признался я. – Никто мне так и не сказал.

Мне неизвестно, был ли этот старик карни-от-карни или нет, но о «Стране радости» он кое-что знал.

– Это не важно. Все дети любят Хоуи. Они сами поймут, что делать.