Страна счастливых

– Меня зовут Якорь! Главный портной Магнитогорска! Можешь уделить мне несколько минут?

– Конечно.

Якорь подошел к столу, налил в бокал вина, но, сделав несколько глотков, поставил бокал обратно.

– Сегодня изрядная жара, - сказал Якорь, - а вино дрянное.

Он повертел в руках бутылку и лукаво подмигнул:

– Вы не находите, что этот номер вина годен для свиньи?

– Ты прав, - сказала Майя, - тут есть алкоголь, но ведь оно прописано для выздоравливающего. Так что…

– А-а, - удовлетворительно кивнул головой Якорь, - в таком случае… извиняюсь.

Он взял кувшин с молоком и налил себе полстакана. Пока Якорь пил молоко, Павел смотрел на него, стараясь угадать причину этого посещения. Но Якорь не дал ему долго задумываться.

– В моем распоряжении десять минут! - сказал он, вытирая платком широкий лоб, из-под которого смотрели на Павла глаза мечтателя. - Я начну с того, что продемонстрирую свой костюм. Ты видишь?

Он встал во весь рост:

– Обрати внимание на мой костюм!

Павел, недоумевая, смотрел на серый костюм, облегающий фигуру Якоря мягкими линиями, и, наблюдая за его свободными движениями, старался понять, что именно хочет от него Якорь.

– Ну?

– Костюм как все! Как миллионы костюмов!

– Ага! - обрадовался Якорь, - вот именно. Ты уже сказал: как миллионы костюмов. С той только разницей, что меняется цвет в соответствии с сезоном. Серый, коричневый, черный, белый, голубой и электрик. Ты еще не понял моей мысли?

– Нет! - сознался Павел.

– Странно! Я, кажется, говорю ясно…

– Я все-таки тебя не понимаю, - серьезно сказал Павел и подумал: «Какие странные профессии создает человеческое влечение к деятельности».

– А между тем, - засмеялся Якорь, - суть дела проще автомобильной шины… Видишь ли, я сейчас работаю над костюмом. Но моя работа встречает со стороны товарищей непонятное равнодушие… В старых книгах я читал, что наши предки больше всего опасались единообразия. Они полагали, что республика из экономических соображений стандартизирует все и вся. Но, оказывается, опасность пришла с другой стороны. Люди сами упорно не хотят разнообразить одежды. Ты знаешь, - улыбнулся Якорь, - иногда мне даже жаль, что нет этих прекрасных старых людей. О, как бы я одел их! Какие рисунки и краски расцвели бы на площадях и на улицах городов!

– Два года назад, - сказала Майя, - я интересовалась психологией людей, живших раньше, и довольно добросовестно посещала Исследовательский институт. Но, уверяю тебя, таких наклонностей у них как будто не было. Правда, мне случалось встречать в старой литературе занимательные страницы. Один из персонажей романа тридцатых годов приводит против социалистического общества такие курьезные доводы. «Я, - говорит этот ископаемый человек, - ненавижу социализм - эту гигантскую казарму с полным уравнением во всем: в одежде, в пище, в жилье, в удовольствиях». Старые люди были, однако, удивительно непоследовательны. Из литературы того же времени мы знаем, что тогдашний человек, выдвигая подобный довод против социализма, в то же время испытывал величайшее огорчение, если сто человек ходили в широких штанах, а у него были узкие. Возражая против однообразия, люди совершали преступления, чтобы иметь то, что имеют другие. «Никто этого уже не носит», «у всех есть, а у меня нет», - эти выражения довольно часто встречаются в старых романах.

– А в общем чепуха! - сказал Павел, - я лично считаю, что ты сотрудничаешь с сумасбродством. Какая, в сущности, разница в том, какого покроя или цвета, будет у меня платье?

– Колоссальная! - вскочил Якорь. - Ты, я и она - и все мы пять часов в неделю отдаем общественно необходимому труду. Раз в неделю мы отправляемся на фабрики и заводы, где проводим пять часов. В комбинезонах мы встаем к машинам. Поэт рядом с профессором астрономии, архитектор рядом с композитором, журналист рядом с врачом. Нужна ли нам в этом случае для каждого особенная одежда? Нет! Она не только не нужна, но даже вредна. Необычные линии и краски будут отвлекать наше внимание и мешать работе. Другое дело, когда мы оставляем промышленное кольцо. Тут уж однообразия линий не должно быть. Человек попадает в жизнь, и чем ярче эта жизнь, тем более яркие следы она оставляет на человеке. А этого можно добиться лишь в том случае, если человек будет находиться в постоянном раздражении. Его эмоции, волнуемые внезапностью линий и красок, должны быть в непрекращающемся движении. Он должен встречать бесконечные сочетания неповторяемых линий и пятен. Тысячи и миллионы ответных звучаний должно это вызвать в человеческом мозгу. Новые мысли, мелодии, ритмы, ощущения человек воплотит в общественно-полезную работу.

– Значит, - засмеялся Павел, - для общественно-необходимой работы комбинезон, а для общественно-полезной - оперенье попугая? Впрочем, ты не обижайся. Твоя идея, возможно, и хороша, но что бы ты хотел сейчас? Чтобы я одел пурпуровый жилет и зеленую тогу?