Страна Северного Ветра

Будите спящих
Детей скорее,
Жёлтые ласточки
Осмелели
Покоя не знают
Вокруг летают
Весёлых птенцов
С собой забирают
учат летать
Корм добывать
А если пора им
Ложиться спать
крепко спят
и во сне дитя
тихо дышит
и только слышит
свой сон и себя
вставай малыш
слушай скорей
как лёгкий ветер
зовёт детей
к речке бегущей
всегда поющей
где ягнята пасутся
и щиплют траву
а папы и мамы
покоя не знают
и гнёзда свивают
во сне и наяву
и весёлые дети
лучшие на свете
и малыш наш весёлый
во сне летает
веселей не бывает
малыш и Алмаз,
Алмаз и малыш —
Вставай,
если не спишь!

Тут коленки Алмаза принялись отчаянно приплясывать и слегка подкидывать младенца, отчего тот смеялся так заливисто, будто кто-то трезвонил в колокольчик. Мама за дверью услышала несколько строчек из песенки и вошла в комнату со слезами на глазах. Она забрала маленького, поцеловала Алмаза и отпустила его к отцу.

Когда мальчик спустился во двор, лошадь уже стояла в оглоблях и отец закреплял постромки. Алмаз решил взглянуть на лошадь поближе. То, что он увидел, привело его в полное замешательство. Он не слишком-то разбирался в лошадях, все они, кроме их пары, выглядели для него одинаково. Но сейчас он ничего не мог понять. Перед ним стоял вроде старый Алмаз, а вроде и не он. Их Алмаз никогда не опускал голову так низко, но опущенная голова была очень похожа на ту, что старый Алмаз привык держать высоко. У их коня кости не выпирали из-под шкуры, но шкура была такой же, как у Алмаза. Да и кости вполне могли принадлежать старому Алмазу, ведь мальчик раньше их никогда не видел. Но когда, он подошёл к коню спереди, а тот вытянул шею, принюхался и потёрся мордой о плечо Алмаза, мальчик тотчас понял, что это может быть только их старый Алмаз, и тогда он — как и его отец чуть раньше — обнял коня за шею и заплакал, правда, не сильно.

— Вот здорово, отец! — воскликнул мальчик. — Разве я не самый счастливый на всём белом свете? Мой хороший Алмаз!

Он снова обнял коня и поцеловал его в обе мохнатые щеки. Правда, он смог их поцеловать только по очереди: одна щека была слишком далеко от второй, по другую сторону большой морды старого Алмаза.

Отец забрался на козлы с тем же величественным видом, как и раньше, когда был кучером, и мальчик подумал: «Папа всё такой же красивый». Он оставил себе коричневую ливрею, только вместо серебряных пуговиц мама пришила медные: они с отцом решили, что невежливо выставлять напоказ герб разорившегося мистера Коулмана. У старого Алмаза сохранился прежний хомут. На нём тоже красовался серебряный герб, но хозяин решил, что там этого никто не заметит, и оставил герб как память о лучших днях; ведь в том, что они всё потеряли не было вины ни хозяина, ни коня.

— Папочка, позволь мне немножко подержать вожжи, — попросил Алмаз, забираясь на козлы рядом с отцом.

Отец уступил ему место и отдал вожжи. Мальчик нетерпеливо за них ухватился.

— Сильно не тяни, — учил его отец, — а легонько дай ему почувствовать, что ты рядом и следишь за ним. Это я называю разговаривать с конем вожжами.

— Хорошо, отец, я понял, — ответил мальчик, и, обращаясь к коню, произнёс: — Пошёл, Алмаз.

Повинуясь его голосу, старый Алмаз стронул с места свою громоздкую ношу.

Не успели они доехать до ворот, как маленького Алмаза окликнул другой голос, которого он, в свою очередь, не мог ослушаться, ведь это была мама.

— Алмаз! Алмаз! — звала та. Мальчик натянул поводья, и конь стал как вкопанный.

— Отец, — сказала мама, подойдя ближе, — неужто ты собираешься доверить ему кеб? Он же совсем ребёнок!

— Рано или поздно ему придётся учиться. По-моему, пора настала. Точно знаю, он прирождённый кучер, — с гордостью заявил отец. — Да и как по-другому, ведь и мой отец, и мой дед — прадед его, то есть — все кучерами были. Говорю тебе, в нём это уже сидит, любой подтвердит. Да и старина Алмаз гордится им не меньше нас, жена. Посмотри только, как он уши навострил, чтобы не пропустить ни одного слова маленького хозяина. Он бы и голову повернул, да больно воспитан хорошо.

— Что ж, согласна. Но сегодня мне не обойтись без Алмаза. По дому столько работы, мы ведь только вчера приехали. Да и за маленьким присмотреть нужно.

— Господь с тобой, мать! Я и не думал брать его с собой, прокатимся только до конца Эндел Стрит, чтобы он не потерял наш дом из виду.

— Нет, папа, спасибо. Лучше не сегодня, — попросил Алмаз, протягивая вожжи обратно. — Я маме нужен. Поедем как-нибудь в другой раз, когда она позволит.

— Как хочешь, молодой человек, — согласился отец, занимая своё место.