Страна слепых, или Увидеть свет

Считать крыс взбрело мне в голову не случайно. Слишком часто я сам становился двуногой крысой, не упускавшей возможности порыться на помойке, в которую превратилась некогда мнившая себя великой цивилизация. Спасали только гигантские размеры этой помойки — уцелевшим хватало скопившегося мусора на протяжении многих лет.

Городишко принадлежал к самой завалящей ее части. Здесь я раздобыл всего-то початую бутылку коньяка, спрятанную за иконостасом местной церквушки, и костяшки домино, которые собрал среди настоящих костей четырех человек, чтобы было чем развлечь мальчишку в дороге.

Я разрешил ему повсюду ходить со мной, пусть привыкает. По крайней мере, он умел бесшумно двигаться, не боялся мертвецов и пока не причинял мне особых хлопот. Правда, до сих пор мы не сталкивались с кротами и опасными для рассудка прелестями прибрежных территорий, а это почище проломленных черепов и окровавленных ванн.

Все еще впереди. Надеюсь, парень принесет мне удачу. Потому что в противном случае придется с прискорбием констатировать, что он отбирает слишком много моего света.

Вот только сплавить его будет некому. Разве что кротам.

Шутка.

* * *

С некоторым опозданием обнаружил, что круиз-контроль до сих пор работает. Это как с часами, исправно тикающими сотню лет. Мысль о том, что автоматы вращаются на своих орбитах, посылая сигналы крысам вроде меня, которых наверняка остались считанные единицы, дает почувствовать свою исключительность. Вся эта спутниковая группировка — чем не забытые, медленно умирающие боги и демоны прошлого? И только случайно припадая к их электронным алтарям, с удивлением вспоминаешь, что когда-то они были всевластны. Но больше никто не приносит им жертвы, и их эманации растрачиваются впустую. Каждый выход на связь, каждый запрос снизу — моя тусклая свечка в их незримом храме. На сколько бы лет еще ни хватило ядерных силовых установок и солнечных батарей, смерть ничтожества вроде меня, абсолютно незаметного в планетарном масштабе, или отказ последнего «цыгана» будет означать, что брошенные боги мертвы окончательно. Так что лучше им позаботиться обо мне, пока не поздно. Смахивает на шантаж? Возможно. Но иногда это работает. И они внимают небрежным молитвам.

На жидкокристаллической карте вырисовывался большой город в ста километрах впереди — один из нескольких на пути между мной и океаном. Пристанище кротов. И его уже не объехать — в баке «ауди» заканчивается горючее. А значит, для меня заканчивается относительно спокойная жизнь, продлившаяся чуть больше суток. Теперь посмотрим, чем окажется мальчишка: моим талисманом или черной меткой судьбы.

На тот случай, если все-таки талисманом, я решил хоть немного увеличить шансы. Остановился и достал новый ствол. Навинтил глушитель, передернул затвор, проверил спуск. Машинка работала четко. Не знаю, как насчет вина, но в оружии он разбирался — я имею в виду того, кто ведал подбором арсенала в запасниках Матери Ночи.

Ну что же, пора вплотную заняться воспитанием. Для того меня и наняли. Начнем с азбуки, хотя книжки подождут. Показал парню, как обращаться с пистолетом. Заставил повторить все действия трижды — сначала без патрона в стволе. Предохранитель, перезарядка, спуск… Затем отвел в сторону от дороги, расставил на пригорке пустые консервные банки и велел стрелять с десяти метров. Не ожидал, что выйдет толк, уж слишком хлипок был пацан.

И действительно, при первом выстреле ему едва не вывернуло отдачей суставы. Он насупился и снова выпрямил руки, несмотря на боль. Я стал у него за спиной и для подстраховки прижал ему вывихнутые локти. Мелькнула мысль, какого черта я это делаю. Соваться в кротовник с таким напарником — чистое самоубийство. Или грязное убийство — смотря кого из нас твари оставят в живых, чтобы получить удовольствие. То есть пытать.

Пушка была слишком тяжела для него и будет тяжела еще несколько лет. Он прицеливался слишком долго, на точный выстрел рассчитывать не приходилось. Я ощутил зарождающуюся дрожь в его конечностях. Как только мальчишка понял, что я собираюсь взять прицеливание на себя, он нажал на спуск.

Банку снесло, и я похлопал его по плечу. Он улыбался.

Но я-то видел: он не должен был попасть.

Меня одолевали противоречивые чувства.

* * *

Я проезжал через приближающийся город лет семь назад, и, помнится мне, кротов там были сотни, если не тысячи. Едва унес оттуда ноги, прихватив с собой пару свинцовых бляшек в заднице, а оставил на тамошнем асфальте пол-литра крови, сгоревшую тачку и все свои иллюзии относительно превосходства горбатого короля в стране слепых. Так что никакой радости при виде знакомых мест я не испытывал. Не надо быть пророком, чтобы догадаться: если обстоятельства и меняются, то не в лучшую сторону.