Страна теней

– Что во вторых..? – подозрительно спросила Анастасия.

– А во-вторых, это кощунство.

– Вот уж не знала, что ты такой трепетный, – ядовито отозвалась девчонка.

– Я не трепетный, просто я отношусь к ним… с уважением. Люди должны уходить достойно.

Анастасия тогда ушла, не солоно хлебавши, но попыток уговорить несгибаемого санитара не оставляла.

Руслан тренькнул брелоком, сел в машину и через стекло снова сказал Анастастии «нет», сопроводив слова энергичным жестом. Ведьма проводила его злым взглядом из-за суженных век.

Около подъезда его дома сидел со своей старой овчаркой Коля – его сосед, курил, стряхивая пепел в бумажный кулек. Старик был крайне аккуратен. Когда-то у Николая была семья – жена и дочь-студентка, была размеренная налаженная жизнь с поездками на дачу в выходные, ремонт старого жигуленка в гаражах, посиделки в бане с мужиками. Все рухнуло в тот момент, когда дочери поставили страшный диагноз, и сгорела она что-то особенно быстро – за полгода. Она успела купить щенка овчарки и подарить отцу, чтобы было чем заполнить пустоту после ее смерти. Дочь была поздним ребенком и оттого особенно, отчаянно любимым. Жена Коли ненадолго пережила ее, но старик терпел удары судьбы, только седина стремительно прибавлялась, да спину все гнула и гнула сутулость. Сантану, свою овчарку, он любил без памяти и скорее себе бы отказал в еде, чем от очередного похода к ветеринару. Сантана тоже уже была очень старой; положив крупную седую голову старику на колени, она скосила глаза на Руслана, задвигав бугорками бровей.

– Тут от тебя дивчина выходила, – сказал Коля. – Рыжая.

Руслан кивнул – да, мол, в курсе.

– Заканчиваешь холостяковать, значит.

Руслан погладил Сантану и промолчал. Не любил он эту тему. И Коле не хотел ничего рассказывать, пусть думает, что хочет.

На кухне он обнаружил большую теплую кастрюлю, на крышке которой лежал клочок бумаги со словом «борщ» и парой смайликов. И снова неприятно заныло около сердца – это было так уютно, так по-домашнему. И отдавало опасностью. Плита была заляпана жиром, в раковине – мусор из обрезков овощей. Даша не умела блюсти чистоту и никак не могла к этому приучиться. В детдоме, в котором она воспитывалась, этому не очень-то учили. Она рассказывала, что в начале самостоятельной жизни даже яблоко не могла толком порезать, им яблоки в интернате подавали уже четвертинками. Даша совсем не соответствовала его идеалу красоты – Руслану нравились сочные, яркие, жопастые брюнетки, а она была маленькой, худенькой, похожей на встрепанного воробья со своими короткими рыжими волосенками. Не то что некрасивая, но невзрачная, неинтересная, пройдет – головы не повернешь. Когда-то это казалось Руслану надежной защитой от влюбленности, но теперь, глядя на этот клочок бумаги с корявым угловатым почерком, он понимал, что его крепость медленно начинала рушиться.

В комнате он постучал по боку аквариума – Гумберт, красноухая черепашка, повернул змеиную голову, заелозил лапками. Руслан поел борща, написал короткое сообщение Даше: «спасибо, вкусно». Без сердечек, без смайлов. Подумал, что надо бы это заканчивать. Жениться он не собирался, и голову ей морочить надо было прекращать.

Даша почему-то совершенно спокойно относилась к его профессии, не выказывала болезненного любопытства и не просила «рассказать про покойников». Бывшие его пассии, когда узнавали, что Руслан работает санитаром в морге, ахали, фукали, но все равно, раскрыв рот, слушали про бальзамирование, вскрытие и последний макияж усопших.

Следующая смена Руслана началась с подготовки старика – его привезли уже порядочно пованивающим. У деда приключился инсульт, и он провалялся несколько дней в солнечной теплой комнате. Самое паршивое, что пенсионер содержал дворнягу, которая с голодухи и отгрызла ему нос. Крайне склочная родня дедугана почему-то винила в этом санитаров, увезших тело, и похоронного агента и требовала вернуть нос.

– Каким образом? – по телефону орал во дворе морга агент, принесший узелок с одеждой. – С ума вы там посходили, что ли?! Как я верну нос, который сожрала собака?!

Руслан размял в руках мастику и принялся лепить деду новый нос, поглядывая одним глазом на фотографию усопшего, которую приволокли сын и дочь. Дочь, подозрительно щурясь, процедила, что проверит, как одели ее драгоценного папашу. «А то штаны себе возьмете, знаю я вас!». «Лучше б ты эдак за отцом следила, как за его барахлом!» – мысленно огрызнулся Руслан. Кондовый старомодный костюм покойного был вынут из какого-то нафталиненного сундука и нестерпимо вонял антимолью.

Руслан приладил нос на место очищенной раны, с удовлетворением оглядел свое творение. Нос смотрелся великолепно, и санитар начал покрывать его специальным тональным кремом из своего чемоданчика с косметикой для мертвых. Поставил темной краской тени в ноздрях, снял салфетку с груди уже одетого покойника.

– Просто прекрасно, – промурлыкал Руслан. – Надеюсь, на том свете замолвишь за меня словечко, папаша. За такой-то шнобель!