Страна убитых птиц

Пришелец поднял голову, недоуменно смотрел больными глазами на Иу, явно не понимая. Иу тут же отвернулся, в эту секунду пришелец был слаб, по его щекам катились слезы. Ну его, а то потребует Семь Лун Повиновения, прислуживай ему тогда. А он — Иу, он убил пятую хайду, а это что-нибудь да значит.

— Ты тот, кого не звали, хай. Ты здесь. На, бери на боль, — хмуро повторил Иу, не глядя на пришельца.

— Тот, кого не звали… — эхом повторил за ним пришелец. — Ты прав. Они отняли у меня Рыжую! Они следили за каждым моим шагом. Я воскресил ее, я! А они забрали ее в тюрьму и мучают там… Я — Тот, кого не звали!

Он вскочил на ноги, схватил Иу за голое, поросшее диким волосом плечо, развернул к себе, глянул в глаза пристально и строго.

— Я забыл, кто я! Я помню, что упал и сильно ударился, смотри!

Пришелец повернул голову в профиль, Иу увидел еще рану, подсохшую, на глаз определил, что ей никак не больше трех Лун. Рана была опасной, на виске. Иу покачал головой, опять поднял руку с намоченным в спирте пучком водорослей.

Пришелец застонал, прикрыл глаза, некоторое время стоял так, качаясь из стороны в сторону. Потом улыбнулся.

— Я ничего не помню! Я знаю, что-то было, много и всего! Я помню весь мир, знаю, зачем и для чего каждая вещь, все мелочи! Но я не помню, кто я. Так не бывает, а? — Он рассмотрел пучок водорослей в руке Иу, кивнул. — Ты хочешь вылечить меня, бедный мутант. Добрый человек, добрый и больной народ, изгнанный отовсюду. Не лечи меня, я почему-то умею это делать сам. Раньше не умел, а теперь… Смотри!

Иу давно с удивлением вслушивался в речь пришельца. Он многое понимал. Не все, многое было и непонятно, но… Это был и его язык, язык народа хау. Иу гордо вскинул голову — ОНИ БЫЛИ РОДСТВЕННИКИ, НАРОД ХАУ И КРАСИВЫЕ — это он понял неожиданно!

Пришелец рванул ткань халата на плече, расширяя дыру.

— Смотри, я раньше не умел, а теперь…

Он закрыл глаза, нахмурил брови. Иу и Сина смотрели, затаив дыхание.

… ИЗ НЕПОСТИЖИМОЙ ГЛУБИНЫ МРАКА, ЧТО ВСЕГДА ТАИТСЯ ЗА СОМКНУТЫМИ ВЕКАМИ, ОН ВЫЛОВИЛ КРОХОТНУЮ ИСКОРКУ-ТОЧКУ, ПЛЫВУЩУЮ ЧУТЬ В СТОРОНЕ ОТ МНОГИХ ПОДОБНЫХ ЕЙ… И, СОСРЕДОТОЧИВШИСЬ, ЗАСТАВИЛ ЕЕ МЕДЛЕННО ПРИБЛИЗИТЬСЯ… А КОГДА ПРЕВРАТИЛАСЬ ОНА В ЛОХМАТУЮ, С ОСТРЫМИ ГРАНЯМИ ЗВЕЗДОЧКУ, ОН, УДЕРЖИВАЯ ЕЕ НА КРАЮ ЧЕРНОЙ ЧАШИ МРАКА, СОСРЕДОТОЧИЛСЯ НА РАНЕ НА ПЛЕЧЕ… ОН ГЛАДИЛ КРАЯ ЕЕ, МЫСЛЕННО ПОДГОНЯЯ К НЕЙ ТЕПЛЫЕ, ЦЕЛИТЕЛЬНЫЕ ВОЛНЫ, ВЫДАВЛИВАЯ СГУСТКИ ЗАПЕКШЕЙСЯ И ОСТРОВКИ СВЕЖЕЙ КРОВИ ЗА ПРЕДЕЛЫ КРАЕВ РАНЫ… А КОГДА ОСУШИЛ, ПОДГОТОВИЛ ПОЛЕ ТАИНСТВА ИСЦЕЛЕНИЯ, УСИЛИЕМ ВОЛИ ПЕРЕВЕЛ МЕРЦАЮЩУЮ ИСКРУ-ЗВЕЗДОЧКУ НА РАНУ СВОЮ И ГРАНЯМИ-КРАЯМИ ЕЕ СТЯГИВАЛ РАЗРЕЗАННЫЕ И ПОРВАННЫЕ ТКАНИ, КАК ПАУК ТКЕТ ВЕЧНУЮ СВОЮ ПАУТИНУ НАД БЕЗДНОЙ, КОТОРУЮ ЕМУ НИКОГДА НЕ ПОСТИЧЬ, НО КОТОРАЯ ПРЕОДОЛИМА С ПОМОЩЬЮ СЕРЕБРИСТЫХ НИТЕЙ РОЖДЕННОЙ ИМ ПАУТИНЫ… А ЗАКРЫВ, ЗАШИВ РАНУ СИЛОЙ ДУХА СВОЕГО, ДОЛГО ВОДИЛ ЛАДОНЬЮ, СГЛАЖИВАЯ И ЦЕМЕНТИРУЯ МОНОЛИТ ЖИВОЙ ПЛОТИ, НАПОЛНЯЯ ЕГО ЖИЗНЕННОЙ ДРОЖЬЮ И ТРЕПЕТОМ…

Потрясенные Иу и Сина смотрели, как на глазах, в короткое и неуловимое время, зарастает, затягивается глубокая рана, выдавленная по бокам на кожу свернувшаяся кровь смывается прозрачными подтеками неведомой жидкости. И вот уже гладкая, розовая кожа с чуть вспухшим швом — вместо рваной и глубокой раны…

Он сел на свой ржавый бак, устало улыбнулся. Тронул пальцем присохшую рану на виске, виновато улыбнулся:

— А здесь почему-то не могу! Нет, могу, но знаю — нельзя. Почему?

— Тот, кого не звали, там нельзя! — мудрый Иу поднял вверх тощий и длинный палец. — Там ум, он ду-у-мает!

Иу вздрогнул. Он никогда не произносил таких слов, никто при нем никогда не произносил слов «ум» и «думает». Он был уверен, что ни отец, ни мать его покойные не знали этих слов. Откуда же они возникли. Иу испуганно огляделся, всхлипнул растерянно и жалко. И мгновенно зафиксировал взгляд пришельца — ОН ЕГО ЖАЛЕЛ!

Иу гордо поднял голову.

— Право Семи Лун Повиновения. Тот, кого не звали, ты согласен?

Викентий Смагин не знал, что такое Луны Повиновения, но кивнул, не сводя глаз с этого тощего, прямо перевитого узлами сухожилий и тонких сухих мышц, человека. Мутанта, изгоя. Лысый большой череп, проваленные, с красноватым огоньком в глубине глаза, тонкие губы, хрящеватый нос…

— Брат мой, — шепнул Смагин тихо и тревожно.

Иу понял и это слово. Оно возникло в его мозгу ясно, словно всегда там было, возникло во всем его емком значении.

Иу хмуро кивнул и поднял руку. Сина встрепенулась. У народа хау это означало молчание и внимание. Повелитель думал. А думал мутант Иу о том, как быстрее провести пришельца к тому далекому месту на краю великой СВАЛКИ, где обнажалась земля и откуда бил родник чистой, прозрачной жидкости. Единственный родник на этой огромной территории. Чистая, питьевая вода. Однажды Иу видел, как ее пил Красивый, что убегал от других Красивых. Его убили возле родника. Мутанты эту воду не пили, они от нее тяжко и долго болели.

— Тот, кого не звали, тут. Сина тут. Иу ушел для тебя.

Иу ткнул пальцем в пришельца, тонкие губы его растянулись в улыбке-оскале.

— Ты не умрешь. Пить нельзя, Иу принесет пить. Жди.