Страна убитых птиц

— Боеголовки ракет снимаются. Они будут доставлены на космодром и загружены в серии ракет. Понадобятся колоссальные деньги! Но это те расходы, на которые Совет вынужден идти. Ракеты полетят к солнцу. А Смагин… Он член Совета. В настоящее время осуществляет руководство Пятерки Реформаторов Совета. Совет подчинен этой Пятерке.

— Вы погубили страну… — тихо проговорил Президент.

— Мы ее возрождаем. Пойдем, Мург!

Двое пошли к подъему из оврага. Президент проследил за ними глазами, пока они не скрылись.

— Максимум через три дня армия США будет здесь.

— Зачем?

Джу Найдис открыла глаза, сидела на земле, раскачиваясь, массировала руками горло.

— Что «зачем»?

— Зачем им посылать сюда армию, Старик? Все просто и до жути объяснимо. ОН нашел единственный выход из кризисной ситуации, в которой находилась Земля сотни лет. А может быть, сотни тысяч лет! Теперь в изоляции будут все те, кто не откроет границы. Не будет хаоса, беспорядков, интервенции, войн… Все просто, Старик! Все остается на своих местах, страны и их правительства, только исчезает потребность вооружаться, подозрительность, недоверие и САМА НЕОБХОДИМОСТЬ ВОЙНЫ. Безоружную, свободную страну, в которую может войти кто угодно, не оказывающую сопротивления, открытую для всех — ЕЕ НЕВОЗМОЖНО ЗАВОЕВАТЬ! Вторгаться сюда с армией, которой нечего делать? Разъезжать на танках, гонять самолеты и трясти оружием, когда народ страны будет спокойно работать, не обращая внимания на агрессора, — это ли не величайшая глупость со стороны агрессора?

— Ложь!

Президент вскочил, лицо его было багровым, казалось, его хватит удар, он потрясал в воздухе сжатыми кулаками.

За оврагом взревели двигатели вертолетов. Вскоре две машины пронеслись над ними, растрепав волосы Джу. Со склона оврага спускались двое. Президент, тяжело дыша, всматривался в молодых парней.

— Мы забираем машину, Старик!

Один из парней приветливо помахал рукой. Они прошли к вертолету, поднялись по трапу, исчезли внутри.

Президент смотрел, ждал…

Наконец трап втянули в чрево вертолета, захлопнулся люк. Пилот был ас. Машина взлетела строго вертикально, не зацепив склонов.

Они остались одни.

Ящики с продуктами, мешок с палаткой, лопата, топор, пила, толстый моток нейлонового троса — все это аккуратной кучкой лежало рядом с тем местом, где пять минут назад стоял их вертолет.

— Его надо похоронить, — Президент смотрел на тело.

Джу Найдис поднялась с земли, подошла к мертвому телохранителю, некоторое время стояла молча, потом заговорила:

— А ведь все должно было быть не так, Старик.

— Я знаю, — Президент улыбнулся, погладил лысую голову.

— На его месте должен быть ты. Сурен! — Она позвала тихо и печально. — Ты все делал правильно до последнего мгновения… Что тебе до чести сверженного Диктатора?! Подумаешь, плюнули! Умереть от рук грязного мутанта… В моем ПРОВИДЕНИИ тебя не было. Я сама выдумала тебя! Сама.

— Я пойду за лопатой.

Президент встал, медленно двинулся к куче с продовольствием.

Пошел снег. Снежинки были большими, мохнатыми, быстро таяли на теплой земле. Мир вокруг изменился. Снег все шел и шел, он был все гуще и гуще. Серая пелена идущего снега отгородила края оврага от окружающего мира.

Джу Найдис стояла неподвижно, сунув руки в карманы куртки, подставив лицо идущему снегу. Он таял на коже, превращался в крохотные капли, капли сливались, образуя ручейки. Они затекали за ворот. Она не чувствовала холода растаявшего снега.

НЕКАЯ БЕЗДНА ОТКРЫВАЛАСЬ ЕЕ МЫСЛЕННОМУ ВЗОРУ.

Словно она стояла на краю бездонной пропасти, клубящегося провала в НИКУДА, и облака ворочались у ног ее, серые безысходные облака, не радующие взора. У этой БЕЗДНЫ НЕ БЫЛО ПРОШЛОГО, НАСТОЯЩЕГО И БУДУЩЕГО. Она существовала вне времени. Несколько дней Джу Найдис преследовало видение этой Бездны. Как она хотела избавиться от нее. Но самое страшное было в другом — К ДЖУ НЕ ПРИХОДИЛО ЯСНОВИДЕНИЕ. МОЗГ ЕЕ МОЛЧАЛ. А ЕЕ РУКИ ПЕРЕСТАЛИ ИЗЛУЧАТЬ ЦЕЛИТЕЛЬНОЕ ТЕПЛО.

Оплавленный, покрытый окалиной черный слиток металла — все, что осталось от фигуры Христа, отлитой древним мастером фигуры ИИСУСА, в которую он вложил столько терпения, труда, любви и ВЕРЫ.

Старенький Священник и женщина в черном стояли возле бесформенной глыбы. Женщина то и дело промокала концом платка уголки глаз, старичок-Священник пропускал через кулак жидкую бороденку, смотрел, по-птичьи наклонив голову.

— Не плачь, Маша, не плачь! Невероятно, но сие есть! Говоришь, как ОН упал, так и потек, ИИСУС-то?! А тебе не почудилось?

— Вкусила, батюшка, как же, горек хлеб-то несчастья этого. Вкусила, чуть не померла на месте! Сначала СИЯНИЕ, значит, а потом и потек, родимый, да воском, воском на пол-то!

Долго молчали.

— А бутыль отдай, Маша! Сколь дней пьешь-то?