Страна утраченной эмпатии. Как советское прошлое влияет на российское настоящее

Для них кажется абсолютно естественным, что мэр должен подчиняться губернатору и уж тем более — президенту. А бюджет у них у всех — у города, области и федерации — общий, откуда каждый может взять себе столько, сколько необходимо на «добрые дела», к которым, без сомнения, относится достойное обеспечение жизни героя, ветерана боевых действий.

Русские люди не разделяют в своих представлениях власть по вертикали. Впрочем, по горизонтали тоже.

О трех ветвях

Участникам фокус-групп мы часто задаем вопрос: вот есть у вас в городе депутаты, а есть мэр; кто кому подчиняется? Как правило, везде — и в средней полосе России, и на Дальнем Востоке, и на нефтяном Севере, и в бедном Поволжье — такие вопросы ставят обывателей в тупик. Бывает очень интересно наблюдать за тем, как участники обсуждений ищут ответ. Обычно дело даже не в том, что люди ответа не знают, — а очевидно, что они впервые задумались на эту тему.

В самом деле — кто там кому подчиняется? Примерно половина всегда отказывается от ответа. Другая половина, обычно люди старшего возраста, приходит к убеждению, что, конечно же, депутаты — это подчиненные мэра. И наверно, их работа в том, чтобы выполнять какие-то его поручения. Несложные — к примеру, заботиться о том, чтобы во дворах стояли скамейки… Граждане обычно низкого мнения о депутатах: на их взгляд, это какие-то бездельники, от которых, впрочем, все равно мало что зависит.

Представление же о том, что депутаты — это некая независимая ветвь власти, дается жителям провинции с трудом, даже если это напрямую высказать. Людям непонятно: как такое может быть? Ведь мэр — это реальный Начальник, который «решает вопросы», как же мелкие и незначительные депутаты могут быть от него «независимы»?!

Оценить же отношение русского человека к суду легче всего, исходя из результатов опросов о «лидерах мнений», «самых уважаемых людях».

Практически в каждом городе жители назовут мэра, губернатора, директора крупного предприятия или даже заслуженного врача или учителя. Судью — практически никогда.

Судьи в городах России — почти тотально непубличные фигуры. Проще говоря, их никто не знает и знать особо не хочет. Московская судья Егорова с ее явственной одиозностью — то самое исключение, которое скорее подтверждает правило.

Это, конечно, сильно отличает российскую глубинку от многократно описанных в литературе особенностей провинциальных городов Европы или американского Дикого Запада. Там судья — это всегда одна из ключевых и наиболее уважаемых фигур, едва ли не более значимая, чем местный мэр или даже шериф.

Почему у нас не так? Ответ очевиден: судебная ветвь власти не оформилась как независимая, суд не воспринимается большинством населения как какой-то самостоятельный институт. Собственно, то же — и с «представительной властью», с депутатами. В умах большинства понятия «власть» и «государство» полностью слиплись — как по вертикали, так и по горизонтали.

О выборах

Многими писателями, публицистами и исследователями отмечалось выдающееся «долготерпение» русского народа по отношению к многообразным чудачествам и даже безумствам властей предержащих на всем протяжении русской истории. Некоторые даже выводят это долготерпение как одну из определяющих черт для русского народа вообще; мол, ни один народ не проявляет столько выносливости относительно родного государства!

Самые же яростные критики склонны называть это качество не «долготерпением», а «рабской покорностью» русского народа в отношении любого начальства. Так ли это?

Длительные наблюдения за реальным процессом принятия политических решений в провинции позволили мне выявить иную природу отношения русского обывателя к власти в целом. Тут две особенности: во-первых, как уже было сказано, он ее особо не различает ни по персоналиям, ни по функциям; и, во-вторых — превалирует отношение к власти как к погоде.

Вообще Россия — страна с не очень благоприятным климатом. Погода меняется быстро, непредсказуемо и порой смертельно для неподготовленного человека. Причем люди, живущие в таком климате с младенчества, привыкают к тому, что сетовать на погоду бесполезно и нужно лишь быть в постоянной готовности к ее любым, самым жутким капризам.

Точно такое же отношение у русских и к власти. Как и погоду, ее редко оценивают — ибо оценка давно понятна и принята по умолчанию: «гнусная». Все изменения рассматриваются с сугубо практической точки зрения: как к ним надо приспособиться, чтобы понести минимальный ущерб. В этом смысле для подавляющего большинства населения и слишком жаркое, невыносимое лето, и «нулевое промилле», и внезапно морозная зима, и запрет на ввоз иномарок с правым рулем — явления одного порядка. Во всех случаях спорить бесполезно — надо думать, как встретить напасть.